— Вы действительно напишете им рекомендательное письмо? — продолжала настаивать девушка, пропустив слова графини мимо ушей.

— Письмо-то я напишу, только пеняй потом на себя!— резко произнесла леди Беррингтон.

— Тогда сделайте это прямо сейчас,— предложила Мерайза.— А то я боюсь, что вы передумаете, как только за мной закроется дверь.

— Послушай, Мерайза, я в жизни не сталкивалась с более надоедливым созданием, чем ты,— фыркнула леди Беррингтон.— Единственное, на что я надеюсь, что при написании своей книги ты проявишь больше терпимости и понимания, чем в нашей с тобой беседе.— Внезапно графиня устремила на племянницу подозрительный взгляд.— Почему ты с такой язвительностью относишься к светскому обществу? — спросила она.— Отношение твоего отца вполне объяснимо. Кому понравится выглядеть дураком только потому, что твоя жена предпочла тебе более привлекательного мужчину! Но ведь с тобой ничего подобного не произошло, твоя душа свободна от мук неразделенной любви. Поэтому мне не понятно, что заставляет тебя столь предвзято смотреть на мир?

— Сомневаюсь, что вы способны понять меня,— уклончиво проговорила Мерайза.— Пишите письмо, тетя Китти, и, чем быстрее вы напишете его, тем скорее я смогу покинуть этот дом. Мне бы не хотелось, чтобы дядя Джордж застал меня здесь и принялся расспрашивать о том, каковы мои планы на будущее. Если же он все же возьмет на себя труд выяснить, куда я делась — хотя я очень в этом сомневаюсь,— улыбнулась она,— вам проще всего будет сказать ему, что я отправилась к друзьям на север Англии.

— Твой дядя всегда был внимателен к тебе,— без особой убежденности проговорила леди Беррингтон и села за письменный стол.— Что мне перечислить из твоих профессиональных качеств? — осведомилась она.— Полагаю, ты хоть что-то умеешь?

— Я свободно владею французским и итальянским,— ответила девушка.— Умею читать на латыни и играть на пианино.

— Думаю, этого вполне достаточно для того, чтобы обучать девятилетнего ребенка. Я всегда считала, что глупо давать образование девочкам,— заявила леди Беррингтон.— Уверяю тебя, я сделаю все возможное, чтобы моя дочь получила как можно меньше знаний. Мужчины всегда шарахаются от умных женщин.

— А меня это вполне устраивает,— заметила Мерайза.

Графиня взглянула на племянницу. Девушка, одетая в некрасивое платье из дешевого сержа, стояла у окна, и солнечный свет играл в ее волосах, заставляя их вспыхивать золотыми искорками. Белоснежная кожа подчеркивала необычный цвет ее глаз.

Вероятно, леди Беррингтон вновь охватили угрызения совести, потому что она внезапно заявила:

— Раз ты едешь в Вокс, тебе понадобится кое-какая одежда. Ты, конечно, будешь простой гувернанткой, однако тебе придется изредка сопровождать девочку вниз, в гостиную. Я не советую тебе носить черный цвет.

— А мне казалось, что гувернантке больше всего подходят именно черные платья,— ответила Мерайза.— Хотя папа считал, что обычай одеваться в черное во время траура остался от язычества и нам следует как можно скорее отказаться от него.

— Имея такую белую кожу и такие необычные глаза, в черном ты выглядишь слишком ослепительно,— заметила леди Беррингтон.— К сожалению, Джордж будет настаивать, чтобы я носила траур еще, по крайней мере, девять месяцев. Это так обидно, потому что недавно я купила себе несколько очаровательных платьев, а к тому времени, когда я смогу надеть их, они уже выйдут из моды. Лучше я отдам их тебе, Мерайза. У нас с тобой одинаковый размер.

Лицо девушки осветила улыбка.

— Неужели вы серьезно, тетя Китти? О, я вам так благодарна! Мне было противно при мысли, что придется часами стоять на примерке и терпеть, когда в тебя тычут булавками. Тем более что у нас не так много денег, чтобы тратить их на платья.

— Твоя беда, Мерайза, в том,— сказала графиня,— что в тебе слишком мало женственности. Настоящая женщина любит менять туалеты, ей нравится ездить на балы, она стремится выйти замуж, и ей даже в голову не приходит писать книги.

— Горбатого могила исправит,— рассмеялась девушка.— Как бы то ни было, я собираюсь идти своей дорогой, тетя Китти, дорогой, которую проложил для меня мой отец, поэтому родственникам остается винить в этом только себя. Папа умер всего месяц назад, и в течение двух лет до его смерти ни у кого из них не возникло желания даже проведать его.

— И чья же в этом вина? — поинтересовалась леди Беррингтон.— Твой отец либо не отвечал на наши письма, либо осыпал нас оскорблениями в своих посланиях.

— Как бы то ни было,— негромко произнесла Мерайза,— мне кажется, он был очень одинок. Ему хотелось быть ближе со своим братом и чувствовать, что он нужен еще кому-то, кроме меня.

— Теперь поздно говорить об этом,— беспечно заявила леди Беррингтон.— Вот тебе письмо, Мерайза, И да поможет нам Бог, если ты подведешь меня.

— Я не подведу вас, обещаю,— заверила ее девушка.— Почему-то мне кажется, что из меня выйдет отличная гувернантка. Возможно, мне удастся вложить хоть какие-то знания в голову несчастного ребенка, которого все, по-видимому, считают обузой.

— Я этого не утверждала! — с горячностью возразила леди Беррингтон.— Я только сказала, что герцог ни разу не заговаривал о ней в моем присутствии. Вполне возможно, что он души не чает в дочери. Он все свое время проводит в обществе принца, а тот очень любит детей. Как тебе известно, Эмили — крестница его королевского высочества.— Графиня взяла стоявшую на пианино фотографию и протянула ее племяннице.— Вот, взгляни на нее. Она обещает стать красавицей.

Мерайза принялась рассматривать фотографию одетой в очаровательное платьице девочки, испуганно таращившейся в камеру. "Интересно,— спросила она себя,— на самом ли деле малышка похожа на наследника престола — те же продолговатые глаза и пухлые губы — или это только кажется?"

Мерайза вспомнила, как пять лет назад отец с презрением и сарказмом рассказывал о том, что принц Уэльский внезапно воспылал страстью к своей очаровательной свояченице. Девушку всегда удивляло, как отцу, который вел спокойный и уединенный образ жизни в Беррингтон-парке, удавалось быть в курсе событий, происходивших в тесном мирке, окружавшем принца и его привлекательную жену-датчанку.

Но, как известно, для слухов нет преград, и даже до отдаленных уголков страны доходили сведения о том, что принц обратил свой взор на ту или иную красавицу, что королева, постоянно проживавшая в Виндзоре, была шокирована и возмущена поведением тех, кого называли " Повесы из Мальборо Хауса".

Леди Беррингтон запечатала конверт и протянула его Мерайзе.

— Отправь его сама,— сказала она.— Это послужит тебе доказательством, что я сдержала свое слово.

Девушка взглянула на большой белый конверт, адресованный мисс Уитчэм для передачи его светлости герцогу Милверли, замок Вокс, графство Кент.

— Вы дадите мне знать, когда получите ответ?— спросила она.

— Ты возвращаешься в Беррингтон? — поинтересовалась графиня.