над облаками, сияющие, как город из мечты, верхние уровни Полиса. Тая живёт у самой земли, так что иногда слышит проносящиеся где-то внизу грузовые составы. Она – птичка, которая вьёт гнёзда в траве, и как же интересно иногда помечтать каково живётся птицам гордого полёта!

– И о чём задумалась?

Над ухом голос мамы; звучит ненавязчиво и ласково. Если доча с головой в виртуальной реальности, такой не отвлечёт. Тогда мама просто пойдёт по своим делам. Она никак не хочет понять, что Тая уже большая. Наверное, все мамы во все времена будут такими. Играть в игры, фи! Ей же уже тринадцать.

Но сейчас девочка не стала спорить. Ей хотелось подумать, а не тратить время на пустую болтовню.

– Загадки отгадываю, – буркнула она.

Её наблюдения относительно того, как ловко Некеш преобразовывал пространство, оказались верными. Похоже, он сам по себе был сервером. Как бы дико это не звучало. Как может человек нести на себе фундамент собственного дома? Чем должна быть напичкана его голова?

– Мам, а бывают люди-сервера? – спросила Тая как бы между делом. – С такой большой-большой головой, в которой целая куча всяких микросхем и процессоров.

Женщина взгромоздилась на подлокотник дивана, поставив рядом ёмкость с кофе. Мама – про-воспитатель с большими руками. Всем воспитателям нужны большие руки, чтобы держать в них разбегающихся в разные стороны деток. Ещё у неё карие глаза, лицо, на котором не разглаживается рельеф усталости. Может, кому-то такое и не по нраву, но Тая любит эти печальные тени, которые залегли в морщинах под крыльями носа.

Она контролирует одновременно до пятнадцати детей. Все они у неё в линзе, поэтому левый глаз всегда такой сосредоточенный, с застывшей, самую малость, дежурной любовью. Подопечные, наверное, занимаются повседневными дурачествами. Осторожничают, зная, что за ними наблюдает строгая тётя.

Многие родители, лишённые возможности сидеть со своим чадом каждодневно, а также те, которым недосуг приглядывать за ними виртуально (хотя Тая не представляла, как это – «недосуг» по отношению к детям) нанимали Таину маму. В любом жилище есть функция колыбели, и у руля её вставала вот эта женщина с непроницаемым лицом и блестящими, омоложенными волосами.

– Если только люди, которые слишком много думают, – сказала мама.

– А какие это люди? – заинтересовалась Тая.

Мама потрепала её по голове, покровительственно улыбнулась.

– Такие вот, вроде тебя. Думают и думают, вместо того чтобы играть в игры, так что пространство принимает их за думающие машины.

– Ну мам, – Тая принялась складывать сбежавшие из причёски волосы на место. – Я серьёзно.

Но мама ушла, не сказав ничего, заслуживающего внимания. Тогда девочка полезла в сеть.

Оказалось, что люди с таким огромным компьютером в голове, что пространство селится в них точно птица в гнезде, служат источником вдохновения не одного поколения фантастов. Есть даже лайв-экшн под названием «Человек с коробкой вместо головы», в котором якобы речь идёт об одном из таких людей. Что, интересно, в этой коробке, в смысле, в голове? Тая отметила для себя: надо уделить ему часик-другой времени. Мама бы сказала: «Она ещё маловата для таких фильмов…»

Но может, в какой-нибудь лаборатории придумали настоящего человека-коробку? А она ему, такому гениальному, толкала про роль времени в человеческой жизни. И, наверное, корчила высокомерные рожи…

В сети его до сих пор не было. Странно, учитывая, что в наше время люди делают вылазки в реальный мир из сети, а отнюдь не наоборот. Контакт, который пространство интерпретировало как «Некеш», теперь адресовался куда-то в бесконечность. За ним приходилось тянуться, точно за вещью, которая пряталась от тебя за горизонтом. Словно пытаешься отправить электронное письмо на несуществующий ящик.

«Всё тщетно, – решила спустя почти полдня сосредоточенного мозгового штурма Тая. – Никакого Некеша не существует. Ну и что, что в линзочке сохранилась история? Только что был, а теперь уже нет. Не расстраиваются же дети, когда интересная игра заканчивается, затухает сама собой. Одна кончится – начнётся новая».

В слегка расстроенных чувствах она рассказала о приключении маме, стараясь говорить рассудительно – как взрослая. Конечно, если её сочтут фантазёркой, всегда есть доказательства… но приводить их не потребовалось. Мама неожиданно заинтересовалась:

– Интересно, кто отправил ребёнка гулять по пространству без пижамы?

– Без пижамы?

– Ну конечно. Что ты сейчас смотришь во сне?

– Я на четвёртой ступени органической химии, – гордо ответила Тая. – Стадия полировки знаний. А ещё стараюсь уделять внимание новейшей науке. «О душевной преемственности» и прочее…

– Ты у меня молодец, – мама сказала это точно по обязанности: её лицо как будто собралось в щепоть и стало напоминать птичье. – А вот он во сне свободно разгуливает по пространству.

– Постой… ты считаешь, это был ребёнок?

– Самый что ни на есть мальчишка, – ответила мать и затянула потуже захват для волос: словно более тугой хвост на голове мог стянуть в кулак её мысли. – Любой взрослый и особенно подросток просто терялся бы среди обломков своих страхов. Ты бежала бы от него как от огня. Только у ребёнка может быть всё радужно, весело, с играми и приключениями – словом, так, как ты видела – или же беспросветно-черно. С кошмариками.

– Но он выглядел таким взрослым дяденькой.

Тая призадумалась. Хотя, было в его чертах что-то детское…

– Может, спроецировал на себя внешность отца. Или брата.

Пижамы придумали не просто так. Сознание особенно уязвимо во время отдыха, оно как разогретый пластилин: любой тычок, любое даже осторожное прикосновение пальцев остаётся на нём навсегда.

– Так значит, он спал?

Тая почувствовала себя неловко. Как будто прикоснулась к живому, натужно дрожащему насосику в развёрстой грудной клетке там, на экскурсии по хирургическому центру. Это была настоящая экскурсия – то есть та, на которой горькую стерильность, а кое-где даже запах крови ты можешь почувствовать порами языка, а не куцым эмулятором в носовых пазухах. И оттого самая интересная в её жизни.

– Не спал, – ответила мама. – Люди не спят в полном смысле этого слова уже не одно столетие… но он видел своего рода сон. Хотела бы я знать, кто так издевается над ребёнком. Прямо сейчас я составляю жалобу.

– Может, это был эксперимент, – сказала Тая, переосмысливая всё, что она сегодня увидела. – Ты знаешь, он поворачивал пространство, как ему было угодно. Как будто составлял полоску на кубике Рубика.

– Тем не менее. Передай мне все свои воспоминания касательно этого мальчика.

До самого вечера Тая ходила в прострации. Как всё, оказывается, просто! Конечно, остались ещё некоторые не прояснённые моменты, но эти крохи остаётся только отдать на корм времени. Всё прояснится – рано или поздно.

А ночью