действенен. Учитывая изложенное ранее о его ежедневном состоянии, языком он ворочал с трудом. То есть, понять о чём он там воет было не просто сложно. Это было невозможно. Но он выл, ныл, вопил дурниной, изображал пение и рыдал как сумасшедший, не забывая находится в перманентно бухом состоянии. Параллельно, в своем святилище, он продолжал взывать к Аиду. Целых тридцать дней он взывал к богу мертвых. Но тот не откликался, видимо, мучимый жутким похмельем. Однако муки окружающих, вынужденных ежедневно (с краткими перерывами на обед, сон и камлания) слушать эти «концерты без заявок трудящихся» вынуждали этих окружающих или сводить счеты с жизнью (что ж и такое было), что вело к излишнему наполнению чертогов Гадеса, или договориться и разом принести богу мрачного подземного мира обильную жертву, на которую он не откликнуться не имел права. Учитывая это, наконец на тридцать первый день квалифицированных пыток в отношении простых граждан, на полу святилища в доме Орфея появилась записка: «Хорош ныть. Иди к Стиксу, Харону дано приказание отвезти тебя ко мне. Потолкуем, перетрем, решим. Жду. Аид». Как видите, мрачное божество было лапидарно.

Разумеется, вопреки повествованию, изложенному Овидием, никого он не очаровывал по дороге к царству Аида. Харон был предупрежден, гекатонхейры и прочие прислужники подземелья извещены о визите, и, как следствие, Кербера на всякий привязали на самую прочную цепочку, сварганенную племянником Гефестом. Так что песик гавкал, но не кусался. Хотя и облизывался на две бочки того самого вина, которое стало первопричиной визита Орфея в чертоги кинолога — селекционера.

Половина бочки напитка утолили, наконец-то, похмельные муки Аида, и он был благодарен своему подчиненному. Они немного еще посидели, поорали веселые песни, сально шутили и потихоньку потягивали, потягивали и потягивали… Но не злоупотребляли. Пребывая в благостном настроении, Аид решил, что пора заканчивать уже затянувшуюся дурную шутку и сказал Орфею, что он может взять Эвридику с собой, но при одном условии: она будет следовать за ним, выходя на свет из пещеры подземного мира, но он не должен смотреть на неё, прежде чем выйдет из царства мёртвых, а иначе он потеряет её навсегда. Орфей согласился. Ведь ему деваться было некуда.

Да, кстати, супруга Аида не принимала никакого участия в участи Эвридики, Персефоны там не было. Все-таки лето еще не закончилось. Стало быть, женушка гостит у тёщеньки. Так что, не верьте Овидию. Решение принималось в сугубо тёплой, но суровой мужской компании.

Когда переговоры были завершены, мужчины ударили по рукам. И тотчас же в зале, где сидели наши герои материализовалась тень Эвридики. Она стояла и непонимающе смотрела то на Орфея, то на Аида. Но она молчала. Она была подавлена, она была в стрессовом состоянии. Наши мужественные переговорщики не знали, что до начала словопотока оставались считанные минуты. И, именно, это немаловажное обстоятельство будет иметь для многих роковое значение.

Как утверждают некоторые специалисты психологии, разговор помогает большинству женщин справиться со стрессом. Чтобы почувствовать себя лучше, среднестатистическая женщина предпочла бы полчаса говорить о своих проблемах, чем получать решения в течение пяти минут. Проблема в том, что Эвридика была не просто среднестатистической женщиной. Она была женщиной в степени n, где значение n неуклонно стремилось к бесконечности. Следовательно, даже пребывая в состоянии тени, души, оторванной от тела, она продолжала вести себя так же, как если бы была в данный конкретный момент живой, здоровой и активной дамой. Только активнее. В миллионы раз.

И Она заговорила! Она говорила, не открывая рта. Она говорила не останавливаясь, выплевывая слова со скоростью пулемета «Шилка» во время воздушной атаки. Она высказывала всё: а) что думала; б) что не думала; в) что думали и не думали другие люди и души. Дорвавшись до реальной возможности побыть с Орфеем один на один, она включила самую излюбленную свои функцию — «огранка этого булыжника». Она трещала без умолку. А Орфей медленно, но, верно, закипал: уже непосредственно перед самым выходом из Царства Теней из ушей бедняги начал вырываться дым и редкие языки пламени, а из ноздрей сыпались снопы искр.

Пик напряжения был достигнут тогда, когда тень Эвридики в сердцах ляпнула: «Да ты как любовник вообще хуже импотента, хоть и хрен у тебя большой! А толку-то!»

Зря… зря она так …

Именно в этот момент АЗ у Орфея упала (моряки-подводники и работники АЭС меня поймут). В мгновение ока он развернулся к Эвридике и проорал: «Да, заткнись ты, дура!»

Голос тени, нудным комаром звучавший в голове Орфея, осекся. Она замолчала. Однако глаза тени продолжали полыхать страшным колдовским зеленым огнем и летели голубые искры. Она растворялась, таяла, как туман, под набирающим силу утренним солнцем. И только жуткое пламя глаз всё ещё висело в воздухе в тщетной попытке прожечь дыры в груди Орфея…

И вот как только последний отблеск адского огня глаз Эвридики угас, нашего певца осенили две мысли. Во-первых, он возненавидел женщин. Всех. И если к обычным смертным дамам он относился как минимум равнодушно, а как максимум — издевательски, то с богинями греческого пантеона он не решался быть грубым. Однако его вежливость к ним была холодной, и несла на себе такой же отпечаток ненависти и презрения, как и к смертным «сестрам» богинь. Во-вторых, … это не прилично. Тем более, что среди нас дети.

Правдивая история Кощея, рассказанная им самим

Очень, очень давно я живу в этом мире. Так сложилось, что более десяти тысяч лет назад одно племя, которое можно назвать праславянским, уйдя из первоначальных мест своего обитания, очутилось там, где сейчас находится Таврида. Было племя не совсем обычным. Каждый из нас владел каким-то искусством: кузнечным, ткацким, даже пастушьим. И настолько искушены были мы в тех искусствах, что начали мы обращать свое знание в колдовство. Ибо и это тоже знали и могли своими магическими способностями пользоваться. А такая жизнь неизменно влечет за собой то, что рано или поздно начинаются размышления, а почему мы смертны, и как можно продлить жизнь или обрести бессмертие. Хотя бы относительное. И вот тогда начались эксперименты. Все в племени экспериментировали. И в один прекрасный момент ответ на этот вопрос у некоторых из членов племени нашёлся. В результате они практиковали далее и достигли того, что желали. Назвать их имена? Полагаю, Вам известны имена Перуна, Велеса, Даша, Лады, Леля и прочих, якобы добреньких персонажей. Поверь, они слишком далеки от того идеала. Ореол их фальшивой добродетели по сию пору застит глаза многим любителям долбославия.