- Не, она, конечно, красивая… но в остальном… тигрица.

- Вперед смотри, зоолог! – последовал немедленный ответ.

Зоолог промычал в ответ нечто невразумительное, на ходу застегивая куртку.

Погоды стояли изумительные. Октябрь в самом разгаре. Сухой и достаточно теплый, что способствовало и хорошему настроению, и состоянию здоровья – ни тебе промокших ног, ни тебе красных носов.

Вечером пахло кострами и дорогами. Непередаваемый аромат выхлопов, дыма, свежего асфальта – кому-то в зиму вздумалось латать трассу – и все-таки нереально красивой осени. И, если бы Щербицкий не был озабочен желанием срочно найти выпивку, то в свете фонарей вполне мог бы поймать свое вдохновение. Но в этот вечер его вдохновение пребывало на дне бутылки с зеленым змием.

За тем и приволок Лукина в любимый «Мандарин» на Шулявке. Где, расположившись на одном из ослепительно оранжевых диванчиков поблизости от бара и вооружившись мартини, с чувством выполненного долга один из талантливейших писателей современности изрек:

- Сегодня «Мандарин», завтра «Апельсин»… Не, вообще, цитрусовые полезны…

- А доконают тебя киви, - расслабленно проговорил Егор.

- Пофиг… своя выгода у тебя будет даже от дохлого меня. Прикинь.

Посмертный очерк. Прям сегодня напишу.

- Пиши, я обязательно воспользуюсь.

В том, что Щербицкий способен на «прям сегодня», засомневаться пришлось буквально в течение ближайших двадцати минут. Глядя на то, какой он взял темп, оставалось только вздыхать и прикидывать, в котором часу это закончится.

Щербицкий был гением. Это знали все. Но, как всякий гений, он по-своему сходил с ума. Причем корень зла заключался не в алкоголизме.

Алкоголизмом в прямом смысле слова Щербицкий не страдал. Страдал он по бабе. В смысле – по жене. Ревновал ее дико и преимущественно совершенно беспочвенно, доходя до маразма. Приблизительно раз в полгода после грандиозного скандала Алла Щербицкая выгоняла Валеру из дому. И тогда у него начинался «период», а в этот период шефство над ним брали его друзья. Потому что Валера – гений, гениев беречь надо.

По всей видимости, в этот вечер ангелом-хранителем Валеры был Лукин. И ему оставалось только смириться, смотреть, как Щербицкий один за другим вливает в себя бокалы мартини, и следить, чтобы хоть немного закусывал.

Что, впрочем, не мешало ему оглядываться по сторонам, лениво наблюдая за барменом, который с непроницаемым лицом внимал заигрываниям полуголой девицы, заказывающей у него очередной коктейль. Потом переключил внимание на танцующих. Тех было еще немного – в основном все догонялись до подходящего состояния по углам заведения. Некоторое время послушал то, что вещал ему гениальный друг, который среди колоритных характеристик жены выдавал неожиданные, но здравые мысли о проекте, предложенном Егором. Причин для такого предложения имелось две: отвлечь Ольгу от Озерецкого и привлечь Валеру к полезному занятию.

Щербицкий снова вернулся к воспоминаниям о благоверной, и Лукин отвернулся в поисках нового объекта для наблюдений, когда мимо него двое здоровенных охранников провели под белы рученьки упирающуюся барышню. Тонкие барышневы ножки заплетались едва ли не в косичку и забавно смотрелись, выглядывая из-под объемной серой толстовки со смешным ежом на животе. Изумрудная, будто змейка, прядь в ее светлых патлах показалась знакомой. А уж громкий, но низкий голос, которым она верещала, перекрикивая музыку, сомнений не оставлял – не далее, чем несколько часов назад этот самый голос с видеофильма трындел что-то крайне увлекательное о том, как общаться с местным населением Нигерии.

Сейчас же интонации были другие. Просяще-возмущенные.

- Лёёёёёня! Ребяяяяяят! Ну я Лёёёнечку найду и свалю-уууу! Ну честно!

Лёёёёёёёня!

Лукин вскочил одновременно с осознанием того, что мимо него только что проволокли Руслану Росохай. Ту самую, по прозвищу Росомаха.

Росомаха, между тем, каким-то диким образом умудрилась вывернуться из цепких лап охранников, но при этом навернуться о ногу неопознанного происхождения – то ли кого-то из встречавшихся им на пути людей, то ли конвоиров, то ли свою собственную. Этого она не поняла, но, приземлившись на пол затылком и увидев над собой холеное, но недоуменное лицо Лукина, успела задуматься о том, как вообще умудрилась эдак вляпаться.

Хотя что тут удивительного при таком-то погонялове?

Как известно, в отличие от большинства куньих, ведущих оседлый образ

жизни, росомаха постоянно кочует в поисках добычи по своему

охотничьему участку, общая площадь которого может достигать

1500—2000 км². В случае Русланы Росохай все-таки несколько больше, если учитывать географию. Да и на чужие участки она временами забредает из присущего ей духа авантюризма.

Это утро начиналось вполне себе обыкновенно, как начинались все ее утра в Киеве.

Будильник переключился на отметку 5:30 и зашелся трелью. Руська открыла один глаз и хмуро поздоровалась с вновь пришедшим днем.

Затем, чтобы уже в 5:45 упакованной в кроссовки и спортивный костюм, с наушниками, торчащими из-под шапки, отправиться на пробежку. И следующие законные сорок пять минут она традиционно провела с любовью всей своей жизни, поющей из плеера. С Эриком Клэптоном.

Жизнь ее в это время представлялась вполне сносной. Вместе с занимающимся утром. Когда слишком многого от утра не ждешь, все становится сносным. Воздух после ночи еще не прогрелся, и Руська балдела от собственного уединения на пустых улицах. Ведь большую

часть жизни росомаха проводит в одиночестве, активно защищая

границы территории от особей своего пола. А тротуар вокруг родной школы и дорога к лесопарку принадлежали только ей.

В 6:50 ее ждал подвиг. Нет, не по расписанию. Расписания у Росомахи со времен института не было. Не умела она «расписываться» в том, что выполнит что-то, если любая мелочь может нарушить планы. Но на сей раз подвиг затесался вполне удачно.

- Ты сдурел?! – взревела Руслана Росохай, набросившись на мальчишку лет тринадцати, выгуливавшего лабрадора. – А я тебя туда посажу?!

Понравится? И пусть тебя отец снимает!

Картина, возмутившая ее, была достойна кисти художника или пера сочинителя поучительных рассказов для самых маленьких. Псина стояла под раскидистым кленом, опершись передними лапами о могучий ствол, и оглушительно лаяла, мальчик ржал над происходящим, как идиот, а с дерева раздавался душераздирающий кошачий писк. Руська же – ни дать, ни взять – вся такая положительная. Следующий этап – начать уступать место в общественном транспорте.

Когда собака оказалась нейтрализована, еще двадцать минут ушло на то, чтобы вернуть бедолагу с высоты на эту землю. Росомаха легко лазает по