Она достала носовой платок. Почти чистый. Поплевав па него, Сара принялась тереть им лицо Юакима.

— Смотри, у тебя кровь!

Юаким пытался вырваться из ее рук.

— Стой тихо! — сердито сказала она, и он перестал вырываться.

Сара любила нянчиться с Юакимом. Когда ему было плохо, она была ему кем-то вроде мамы. Но с другой стороны, никто и не колотил его столько, сколько сама Сара.

Ей было десять лет, и с нею было лучше не связываться. Многие дети с их улицы знали это по себе.

Даже Рогер, ее брат, который был всего на год моложе Сары, боялся ее.

— Кто это сделал? — повторила Сара.

Юаким не ответил.

Она потянула его за руку.

— Если не скажешь, я снова брошу тебя на землю, и ты сломаешь себе руку!

Он знал, что это не пустая угроза.

— Юлия и Тора, — прошептал Юаким.

— Тора? — недоверчиво переспросила Сара. — Думаю, это работа Юлии. Пойдем, найдем их!

— Я не хочу, — отказался Юаким. — Тогда она изобьет меня в другой раз.

— Я этого не допущу, — пообещала Сара.

— Но у Юлии есть брат, который учится в шестом классе, — сказал Юаким.

— А мы знакомы с Кристианом, он тоже учится в шестом классе.

— Но Кристиан дружит с братом Юлии и с самой Юлией, так что это они нас поколотят, а не мы их, — сказал Юаким.

Сара задумалась. Потом вздохнула:

— Ладно, давай на время забудем об этом, а там я что-нибудь придумаю. Мы должны отомстить за тебя. С такими вещами нельзя мириться.

Она засунула носовой платок обратно в карман.

— Ты должен был дать сдачи, — сказала она.

— Но их было двое, — возразил Юаким.

— Тора не в счет. Она делает только то, что ей велит Юлия.

Юаким пошел по улице.

— Куда ты? — спросила Сара.

— Я ищу па… Я ищу отца, — ответил Юаким.

— Понятно. Опять сбежал?

Опять сбежал!

Юаким в ярости повернулся к Саре. Ее это не касается. И она не смеет так говорить о его папе!

— Не твое дело! — сердито сказал он.

— Конечно, не мое. Я этого и не говорю. Я только спросила…

— Не глухой, слышал, о чем ты спросила! И нечего об этом спрашивать!

Сара с угрозой поглядела на Юакима.

— Полегче, я тебе не Юлия!

Юаким замолчал.

Сара никогда не была такой, как Юлия. Она была гораздо хуже. Сара могла быть только Сарой! И тогда хуже нее не было никого на всей улице, если не считать больших мальчишек, которые всех дразнили.

— Сейчас я найду Рогера, — сказала Сара. — Ты его не видел?

Юаким помотал головой.

— Ладно, — сказала Сара. — от меня ему не уйти. Небось, прячется где-нибудь в парке. Мама сердится, он стащил у нее последнюю пачку сигарет. Если я встречу твоего отца, я передам ему от тебя привет и скажу, что ты его ищешь.

И тут Юаким увидел Май Брит.

Она неподвижно стояла на тротуаре. Прямая, как свечка. И не шевелилась. Словно ее заколдовали.

Из-под вязаной шапки выбивались светлые волосы. Никто из детей еще не носил зимних шапок. Пальто на ней было теплое. Никто из детей еще не носил теплых пальто.

На ней были сапожки. Желтые с белым кантом. В его классе в таких сапогах ходили только мальчики.

Юаким смотрел па нее.

Он никогда не видел более красивой девочки.

Она училась во 2 «Б», а Юаким — во 2 «А». Их классы были рядом друг с другом.

Они виделись в школе не меньше одного раза в день.

Они никогда не разговаривали друг с другом.

Только переглядывались.

Юакиму было любопытно, почему она так стоит. Она не двигалась и ни во что не играла. Он вообще ни разу не видел, чтобы она во что-нибудь играла. Сара никогда не задевала ее, и это тоже было странно.

Почти всегда Май Брит просто неподвижно стояла на тротуаре. Иногда она медленно прогуливалась по парку. Если она уходила слишком далеко, в доме № 37 открывалось окно, и оттуда высовывалась женская голова.

Женщина ничего не говорила, но девочка быстро возвращалась на тротуар. И снова неподвижно замирала на месте.

Май Брит.

Он никогда не слышал такого красивого имени.

Юаким сидел в гостиной, когда с работы вернулась мама.

— Ау, кто-нибудь есть дома? — крикнула мама из прихожей.

Как бы мама ни устала, она всегда возвращалась с работы веселая.

Юаким вышел в прихожую.

— Здравствуй! — сказала мама. — Как хорошо, что ты дома.

Мама сказала это таким голосом, что он невольно подошел и обнял ее.

Со вздохом мама повесила пальто па вешалку.

— У меня сегодня было очень много работы, — сказала мама.

Она говорила это почти каждый день. Но Юаким научился по ее вздоху понимать, сколько у мамы было работы — просто много или много-премного.

— Люди вечно всем недовольны. Они и сами не знают, чего хотят. Какое платье красивее, синее в белую полоску или желтое с белыми цветами. И уходят, так ничего и не купив, потому что не могут решить, какое из платьев лучше. А я должна вешать обратно все платья, какие они примеряли. Это ужасно, поверь мне.

Они прошли в гостиную.

Когда мама увидела пылесос, стоящий посреди комнаты, она перестала улыбаться.

И, обнаружив, что гора грязной посуды со вчерашнего дня не стала меньше, стиснула на груди руки.

Потом она заглянула в спальню и вздохнула — в спальне было темно и не проветрено.

— Где он? — грустно спросила она.

Юаким пожал плечами. Ему бы хотелось, чтобы мамин голос звучал хоть чуть-чуть веселее. Он был так рад, что она вернулась, но как тут будешь радоваться, когда папы нет дома, а у мамы такой грустный голос.

— Он был дома, когда ты вернулся из школы? — спросила мама.