Ничего особенно там, в принципе, не было: машина, действительно, скорее всего, была взята напрокат, а не одолжена у кого-то из знакомых. Привлекло мое внимание пассажирское сидение.

— С ней в машине кто-то был, — снова потерла я нос. Дурацкая привычка, когда задумываюсь, чешу нос.

— Тоже заметил следы на коврике, — кивнул головой панк, уже успевший привести свой ирокез в порядок. — Но едва ли по ним можно будет еще что-то определить.

— Ладно, — я поднялась, — помоги мне с чемоданом.

Кит послушно докатил саквояж до номера балерины и скрылся за углом, я коротко постучалась, вставила в замок собственный ключ, проскользнула внутрь.

— Это Мара, — громко сказала, прежде чем войти, — принесла ваши вещи.

Балерина выпорхнула в коридор в махровом халате.

— Мара, большое, большое вам спасибо, — расплылась в белозубой улыбке девушка и тут же потянулась к сумочке — видимо, хотела дать чаевые.

Я постаралась, чтобы ответная улыбка выглядела непринужденной и естественной. Очень постаралась.

Но через пару минут девушка замерла на месте, нахмурилась, закусила губу.

— Что-то не так?

— What? I was robbed [8], - пробормотала рассеяно девушка. — My documents, cell, cards, everything[9], - балерина попробовала осесть на пол, я тут же подхватила девушку под локоть, крепко сжала руку. Э, нет, красавица, не раньше, чем я узнаю хотя бы твое имя.

— Давайте позвоним в мил… полицию, — предложила я, усаживая гостью в кресло. — Уверена, вам помогут.

— No, no police, please[10], - изящные пальцы крепко вцепились в ткань халата. — У меня есть деньги, да и на карточке мало. Эта запасная. Есть еще одна, в отеле. Moscow.

— Но вас ограбили, эээ, простите, вы так и не представились.

— Маргарет, — наконец-то подняла голову призрак.

О, Ритка.

— Маргарет, а дальше? — спросила я, уже готовая давить улыбку, если фамилия окажется Тэтчер.

— Мур, — ответила девушка, все еще держа сумочку на коленях. Я осторожно достала из заднего кармана джинсов телефон, отправила сообщение Киту. Панк должен был написать Сергею Николаевичу. Девушка закрыла лицо ладонями, часто и глубоко задышала.

— Маргарет? — позвала я.

— Голова болит, — простонала в ответ мертвая. — Просто чудовищно.

Ну да, у меня тоже бы голова трещала, если бы мне полчерепа снесли.

— Я принесу вам аспирин, а вы пока прилягте. Утро у вас выдалось тяжелым, может, удастся подремать.

— Но как же…

— Я вам верю, не переживайте. С оплатой и прочим мы разберемся позже, а пока отдохните и попробуйте заснуть.

— Но регистрация, — никак не хотела угомониться американка. Вот вечная проблема с иностранцами: они никогда не могут понять, как это, когда не по правилам.

— Меня вполне устроит Маргарет Мур, — улыбнулась я, выходя за дверь.

Аспирин, конечно, новой гостье поможет вряд ли, но все же таблетки я девушке принесла, а потом спустилась вниз, на кухню, захватив трубку с базы, в другой руке сжимала мобильник, ожидая звонка от Сергея Николаевича.

Но прошло полчаса, час, полтора, а звонка, хоть какой-то обратной связи, я так и не получила, дозвониться до Элистэ тоже не получалось. И была еще одна проблема: имя «Маргарет Мур» никак не хотело проявляться в гостевой книге. Тут, конечно, могли бы свои варианты, но… Но я отчего-то склонялась к самому нежелательному. Интуиция подсказывала. Ага. Та, что пониже спины.

— Мара, ты куды[11]? — отвлеклась от своих кастрюль тетя Роза.

— В город, теть Роз. Я ненадолго.

— Це з-за новенькою[12]? — спросила женщина.

— Да, теть Роз. Не нравится мне все это, очень не нравится. А у балерины всего шесть дней.

— Симнадцятий завжди був нещасливим. Ти до Миколи Сергийовичу? — я кивнула. — Постривай, я пирижкив йому з капустою заверну. Може подобрішае[13].

— Тогда с яйцом еще для Сашки и Любовь Васильевны, несколько с мясом и с яблоками, и с творогом для ребят, — махнула я рукой. — Если кормить, то уж весь отдел.

— А як же Инесса?

— А Инесса, теть Роз, фуа-гра и перепелок с трюфелями предпочитает, — фыркнула. — Вот пусть их и ест.

— Так я йх можу.

— Конечно можешь, — чмокнула я нашего замечательного повара в щеку. — Но не успеешь.

— Ай, лисиця, — покачала головой тетя Роза, снова волнуясь всем телом, и принялась собирать мне пирожки.

«…Бабушка подарила внучке красную шапочку, чтобы она была видна даже издалека. И вскоре все, даже мать и бабушка, стали звать девочку Красной Шапочкой».

Что-то тянет меня сегодня на тупые шутки.

Тетя Роза всучила мне в руки два пакета, я на несколько минут заскочила за стойку, схватила ключи от машины, проинструктировала Кита и выбралась на улицу.

Зонтик, как и панк, я не взяла, а потому до гаража пришлось бежать.

Твою мать, середина июня, а я солнце видела всего раза три. И то мельком, и то не уверена, что мне не приснилось.

Пакеты благополучно заняли свое место на заднем сидении, я — на водительском, и мы отправились в Москву.

МКАД, на удивление, сегодня не стоял, а даже худо-бедно двигался, поэтому уже через полтора часа я была на месте. Но на этом мое везение закончилось: припарковаться получилось только за два квартала от здания. В общем, в приемную я ввалилась мокрая насквозь: в кедах хлюпало, рубашка и майка липли к телу, с волос капало.

Ну что ж, Мара, если мозгов нет, и жизнь тебя ничему не учит, нечего на погоду пенять.

На проходной сегодня сидел Лешка, совсем молоденький, улыбчивый и разговорчивый паренек. Особо разговорчивым он стал сразу после того, как получил свою порцию пирожков с творогом.

— Мара, а сметанки нет?

— Леш, не наглей, — поморщилась я, все еще хлюпая водой в кедах. — Скажи лучше, начальство с совещания уже вернулось?

— Сухарь? — я кивнула. — Да у себя, только у него теперь совещание с нашими.