Сближение, резко бросаю себя вправо из-под опускающегося топора и бью кинжалом в открытую подмышку гиганта, одновременно огибая противника со спины. Смуглянка говорила, малейшего пореза достаточно для экспресс-доставки врага на тот свет. То для нормального, живого врага. Этот же ходячий труп, одержимый старшим лоа, вместо путешествия в Серые Пределы отпустил топорище и отмахнулся освободившейся ручищей. Именно поэтому я перемещался за его спиной, появившись, откуда он не ждал — справа от него. Выхватив из-за пояса на ходу серебрёный кинжал, с хрустом вогнал синекожему клинок в висок.

Тролль бухнул ничком в наст.

Я оглянулся. Тролли давно сбежали в аранью, шаманюга показываться не спешил, у Вала я да дриады, не считая трупов. Виола с сестрой, помогшие одолеть одержимых гигантов, скорчились на снегу, истекая поблёскивающей в лунном свете полупрозрачной кровью. Руки и пальцы их, принявшие обычную форму, были изрублены и изрезаны. Достали их таки топорами. Дриад трясло.

Чащоба на вершине Вала стремительно засыхала, меж истончающихся ветвей и лоз проступали силуэты упавшей на колени Эстер и сгорбившихся, исхудавших древней. Где остальные? В башне?

Откат от сотворённого действа должен быть нехилый, верно, командиршу моего охранного отряда им и накрыло. Запасы айгаты истощились, ауры сжались до россыпи крохотных искр, тлеющих в древесниках и дриадах. Они лежат на Валу, кроме Эстер трое её сестёр, всё же принявших участие в сражении и подпитывавших энергией чащу — эдакий защитно-атакующий барьер на основе магии природы.

Я метнулся к Виоле с Файоной, её пострадавшей сестре. Раны от топоров некритичны, руки и пальцы на местах. Плохо другое, в ранах угнездилась чужеродная энергия, она пронизала ауры девчонок и постепенно разъедает дриад. Не зря я опасался чар на топорах. Настоящее проклятие, наложенное на оружие гигантов, распространилось через раны по духовным и физическим телам. Демоны загрызи тролльих колдунов!

Зелье от проклятий, где оно у меня? Стоп, не навредит ли ангелианская святая магия созданиям божества растений, не одобренного Церковью?

Подо мной расцвели диковинными лепестками тени, обозначая откликнувшихся на зов духов, и потянулись к Виоле. Надежды на них мало, да выбора особо нет. Теневые без труда проникли в ауру дриады, столкнулись с нитями вредоносной айгаты и начали выгрызать повреждённые участки духовного тела, изолируя проклятие. Я, в свою очередь, контролировал их действия и по капле вливал энергию в дриаду. Плохой из меня врач, сюда бы брадосского целителя де Виллано, он бы точно девчат поставил на ноги. Удалить поражённые проклятием фрагменты духовного тела и обработать раны зельем, вот и вся помощь, которую я окажу. Ну и айгатой обеспечу, у меня её много.

Вы только живите, девчата. Живите!

Отступление второе. Тайбер

Косматая тварь пригнула башку, словив брошенный ей в глаз меч непробиваемым лбом. Оружие со стуком отскочило от толстой кости и улетело в темноту, оставив над переносицей чудовища глубокую царапину.

На точное попадание Тайбер и не рассчитывал, ему было достаточно и того, что громадный зверь отвлёкся. Оттолкнувшись с короткого разбега задними лапами, наполовину трансформировавшийся оборотень запрыгнул на опущенную голову кошки. Выставленный в падении второй фальшион в его руках погрузился по рукоять в необъятную шею и вызвал у твари полурык-полувизг. Она завертелась в попытке сбросить врага, шарахнулась о стену дома, снеся её напрочь, и, потеряв равновесие, рухнула.

Тварь жила — грудная клетка вздымалась от прерывистого дыхания, заглушаемого иногда низким захлёбывающимся рычанием. Капитан наёмников провернул клинок и выдернул его из жёсткой неподатливой плоти, выпустив наружу кровавый фонтан, забрызгавший ему плечи и грудь. Чудовищная кошка испустила последний вздох и замерла.

— О, подружка за тобой, — буркнул беорн, увидев другого зверя.

Тот перескочил частокол и яростно отбивался от окруживших его горцев с наёмниками. В его шкуре застряло по меньшей мере полдюжины стрел и арбалетных болтов с алхимической начинкой, из-под лопатки торчал обломок копья, но подыхать он упрямо отказывался, бросаясь всем телом на врагов и сметая их спиной. Отомстить за падшего сородича чудовище не стремилось, сражаясь у ворот. Его поведение показалось Тайберу подозрительным. Почему первая тварь, разнося всё на пути, выбрала целью капитана, а эта сосредоточилась на расчистке ворот?

Наблюдательные площадки опустели, стрелков разметало атакой зубастых громадин. Смерть командира повлияла бы на оборотней, и потом, после победы над ним, можно было ударить по наёмникам с двух сторон. Ворота нужны для свободного входа в селение свежим силам противника, троллям либо новой партии одержимых.

— Рейк, на смотровую площадку! — заорал капитан, соскакивая с поверженного чудовища.

Беги со всех ног, Тайбер, так же, как тогда, в аранье, спасаясь от орд синекожих и призванных шаманами лоа. Ибо от тебя зависит, переживут ли твои бойцы сегодняшнюю ночь.

Посылающий с крыши дома болт за болтом помощник оглянулся, услышав зов капитана, и, завидев его бегущим к частоколу, отложил арбалет. В руке у него тускло блеснул мифриловый клинок квилона с выбитыми на нём гномьими рунами. Спрыгнув на дорогу, волколак помчался к смотровой площадке.

Что произошло с помощником дальше, капитан не знал. Он отстранённо отметил лежащих в крови наёмников у ворот и раненых, но не сдавшихся бойцов, надвигающихся на потустороннюю тварь подобием строя, выдвинув вперёд копья и держа наготове топоры и ножи для метания. Боеспособных стрелков больше нет. Со зверем оборотни и горцы справятся, однако, повторная атака чудовищ, если таковая будет, их сметёт.

Тайбер, не чуя под собой ног, взлетел по приставленной лестнице на смотровую площадку. Впервые за сегодня, да и за многие годы, внутри него шевельнулся холодным скользким червём страх. От леса к селению катилась бесшумная волна из синекожих, над троллями возвышалось ожившей скалой существо в три человеческих роста высотой. Олифант невероятных для своего вида размеров, защищённый щитами из брёвен на спине и боках, с укреплёнными костяными щитками ногами и головой в своеобразном шлеме, в коем угадывались связанные грубыми волосяными верёвками рыцарские доспехи. Толстые бивни вспахивали наст. На них сидели диковинными птахами людские дети со светящимися жёлтым глазами — одержимые. На спине олифанта покачивался на троне из костей со спинкой, увенчанной человеческими и тролльими черепами, маленький старый шаман в шлеме из головы саблезуба.

Рядом с ним на звере, таком же, как и проникшие в Веспаркаст, восседал худой вождь в шкуре махайра. На впалой груди старика красовалось охотничье ожерелье из зубов и клыков.

Сотни три синекожих, одержимые и два чудовища. А ещё шаман. То, что он дожил до старости, уже говорит о его колдовском таланте и опыте.

Беорн грязно выругался. Эту мощь не остановить никакими ловушками, они пройдут сквозь селение, добивая выживших наёмников, и нападут на крепость. Там им дадут какой-никакой отпор, за намоленными каменными стенами, в чьё основании заложены древние ангелианские реликвии.