Он был так близко, наши тела почти касались друг друга. Манящий аромат оборотня обрушился на меня, заполняя ноздри и заставляя дрожать от неконтролируемого шквала эмоций. Горячий и терпкий, как дорогой кофе, бодрящий и вкусный, оседающий на кончике языка и лихорадящий воображение запах, присущий только этому наглому волку. Я была зла, вожак тоже, и нас почти ничего не разделяло. Жар его тела заставлял меня трепетать подобно крыльям бабочки, летящей против ветра.

Альфа даже сейчас был так красив — с короткой щетиной, кругами под глазами, чуть впалыми скулами — а все равно великолепен! Черт! Ну нельзя же так! Демиурги, он — сущее искушение, самый желанный мужчина во всем мире и не менее раздражающий своим несносным характером!

— Не боюсь, — уверенно выдохнула, встретившись взглядом с темным золотом.

— Зря, Санейра, потому что я еле сдерживаюсь, чтобы не придушить тебя, — прорычал он, обдавая мое лицо горячим дыханием. — Ты действуешь мне на нервы, заставляя сдерживать все животные инстинкты, которые пытаются взять верх.

— Ха! А ты даже не представляешь, как ты меня бесишь, весь такой надменный, самоуверенный, властный деспот, который не слушает никого, кроме себя самого. — От силы эмоций, охвативших меня, я толкнула Альфу в грудь, заставляя его отступить. — И не прикрывайся своим зверем, потому что если бы хотел, ты бы уже сделал все, чем так пугаешь. Но ты не можешь, и нам с тобой это известно. — Новый толчок, и оборотень снова отступил. — Иди подальше со своими угрозами, потому что, кроме меня и тех двух оборотней, за тебя никто не волнуется!

Волк уперся ногами в диван.

— Я не просил вас об этом! — рыкнул на меня Альфа и сел.

— Да, не просил, но это не значит, что мы оставим тебя разгребать все эти трудности в одиночку! Прекрати отгораживаться от всех, Аарон, многочисленные проблемы ты так не решишь, и тебе это известно. Не хочешь впускать в свою жизнь меня, так впусти их, — указала на улицу, где стояли Иллиус и Дэниэль. — Они часть твоей стаи, а ты вожак, так и веди себя подобающе. — Под конец мой голос стал тише и превратился в трагичный шепот.

— С чего такое желание помочь мне, Санейра? Еще вчера ты сказала, что ненавидишь меня, а сегодня…

— С того, что я не такая, как ты, и не могу оставить кого-то в беде, даже если этот кто-то — Альфа. И потом, я помогаю не тебе, а твоей стае и всему материку. Потому что меня об этом попросили твои подданные.

— Какое самопожертвование, — ухмыльнулся вожак, сложив руки на груди. — А ты делаешь все, о чем тебя просят? Что сделаешь ради меня?

— Ради тебя ничего, потому что ты этого не заслужил, а ради них, — кивнула на улицу, где меня ждали оборотни, — многое.

— Такая смелая, даже странно. А не слишком ли много ты на себя берешь? Ты так и не предоставила мне отчет по чтению Урила.

Он вновь меня задел. Сильно. Сволочь желтоглазая!

— Вчера я была не в состоянии это сделать. Знаешь, ты мог бы и извиниться, но вместо этого ты пьешь и крушишь мебель. Альфа призван держать себя в руках, и если кто-то узнает о твоих срывах, тебя просто разорвут на части и отберут власть.

— Не смогут, — огрызнулся он.

— Смогут. И если тебе плевать на стаю, подумай о том, что, когда тебя убьют, Нагиру уже никто не поможет. Не хочешь жертвовать чем-то ради собственных людей, сделай это ради брата. — Последний козырь в моем рукаве.

Надеюсь, что это вразумит оборотня, иначе уже ничто не поможет. Аарон замер, зарылся пальцами в волосы и откинулся на спинку дивана. Внутри шла борьба. Он знал, что я права и меня нужно слушать и пытаться понять, вот только что-то внутри волка не давало ему мне поверить. Его эго слишком велико, он не может смириться с тем, что какая-то девчонка ему указывает и пытается наставить на правильный путь. С какой-то стороны мне понятны эти противоборства, вот только все это слишком глупо.

Нельзя постоянно закрываться в себе и считать, что никто не может быть прав. Я не всегда могу понять, в чем противоречия другого человека. Но в данный конкретный момент мне кристально ясно видно все, что будет дальше, если Альфа не возьмет себя в руки и не вырвется из оков алкоголя и жажды самоуничтожения.

Так и не дождавшись его реакции, взяла свою сумку и решительно направилась к двери. Не стану больше тратить время на этого оборотня, какой смысл, если он никого не слушает? Если ему так нравится жалеть себя и представать перед подданными в облике жертвы, пусть и дальше строит из себя невинную овечку в теле серого волка!

— Стой! — окликнул меня Аарон, а я неверяще застыла на месте, остановив пальцы у ручки двери. — Ты права. — Его слова были как шок, они заставили задержать дыхание и прижать правую руку к груди.

Я повернулась, желая убедиться в том, что Альфа не издевается надо мной. На его лице так явно читались вина, сожаление и отчаяние, что мурашки вновь побежали по телу. Сделав несколько неуверенных шагов, приблизилась к оборотню, ожидая продолжения.

— И… у меня мало практики в этом. — Альфа встал с дивана, подошел ко мне. — Поэтому скажу кратко. Вчера я повел себя отвратительно. Прости меня. — И вновь сильные и длинные пальцы зарылись в густую шевелюру, а мой рот чуть приоткрылся в немом удивлении. Кажется, у меня начались слуховые галлюцинации.

— Я испугался и показал не самую лучшую свою сторону. Но вот ты стоишь передо мной и пытаешься заставить меня вновь заняться стаей и не думать только о себе. И это ставит меня в тупик.

— Чего ты испугался? — Я хотела знать ответ, и еще хотела знать, почему оборотень пришел в ярость после нашего разговора.

— Когда я вернулся в клуб и узнал, что вас с Урилом забрали, зверь внутри меня пришел в ярость. Он хотел уничтожить все на своем пути. Но человек понимал: нужно законно вытащить тебя из фракции. Каким-то чудом вас увели на мою территорию. Но стоило мне увидеть твою разбитую губу, ярость вновь накрыла меня, и ее было сложно сдержать. Мои слова в машине были сказаны под воздействием эмоций, которые я так долго пытался взять под контроль. — Аарон шумно вздохнул и отвел глаза. — Но твои слова… твои слезы… они стали последней каплей… Вернувшись домой, я сорвался и начал все крушить.

— Ты мог остановить меня и извиниться, — тихо произнесла, едва контролируя свой голос.

В горле от искренности Альфы встал ком. Я даже не думала, что все именно так. Мной двигали лишь мои желания и злость, но мне и в голову не могло прийти, что Аарон чувствует все, о чем говорит. Он действительно переживал за меня и пытался помочь, но ему так непривычно было все это, что волк попытался поскорее от меня избавиться. В его глазах читалась вина за произнесенные слова.

— Да, но я боялся, что не сдержусь и сломаю что-нибудь или причиню тебе вред. Прости меня, Санейра, мне очень жаль. — Аарон подошел ко мне и положил руки мне на плечи, слегка сжав их.

— Знаешь, ты страшно перепугал всех в доме, — пробурчала я. — Поэтому с сегодняшней минуты тебе запрещается пить, до тех пор, пока мы не докажем невинность твоего брата и не вернем тебе полную власть над оборотнями.