Вскоре беглецы были в Местре. На почте лошадей не оказалось, однако в трактире делла Кампана не было недостатка в извозчиках. Казанова быстро договорился с возницей, дал ему столько, сколько тот запросил, и велел через час с четвертью быть в Тревизо, городе, находящемся в двадцати километрах к северу от Местре.

Так в тридцать один год Джакомо Казанова снова стал свободным человеком, но уже с репутацией политического эмигранта.

Филипп Соллерс («Казанова Великолепный»):

«Каза просидел в Пьомби с конца июля 1755 года по 1 ноября 1756-го. Больше пятнадцати месяцев. Пять сезонов в аду. Это тяжкое испытание, как физическое, так и моральное».

Ален Бюизин («Казанова»):

«Этот побег столь невероятен, что некоторые сильно сомневались в его подлинности. Действительно, он состоит из целой череды невероятных чудес и невозможных совпадений. Даже при жизни Казановы, в 1789 году, его рассказ о побеге из Пьомби, переведенный на немецкий язык, был подвергнут сомнению одним критиком из Йены. Впоследствии, по меньшей мере, три великих казановиста — аббат Фулино, венецианец, опубликовавший, однако, большинство документов, касавшихся осуждения Казановы инквизиторами и его тюремного заключения, доктор Гед и Густав Гугиц — утверждали, что Джакомо был всего лишь лжецом, сочинителем, похвалявшимся побегом, который он выдумал на пустом месте. На самом деле, в венецианских архивах было обнаружено столько документов, подтверждающих его рассказ, что отрицать его уже невозможно. Например, нам известно, что Лоренцо Басадонна, тюремщик из Пьомби, был приговорен к десяти годам «колодцев», в частности, за то, что плохо справлялся со своими обязанностями и допустил побег. Были даже обнаружены счета за ремонт в исправление ущерба, причиненного беглецами. Они поступили от плотника и стекольщика. Первый заделал дыру, через которую они сбежали, и смастерил новую дверь, а второй вставил новую решетку в чердачное окошечко. Два венецианца, живших в то время, Бенинья и Градениго, отразили в своих дневниковых записях за 1 ноября 1756 года побег Казановы и Бальби».

Филипп Соллерс («Казанова Великолепный»):

«Все, что он рассказывает, — чистая правда: у нас есть счета тюремщика с расходами на питание узника».

Как бы то ни было, побег Казановы из тюрьмы наделал много шума в Европе и принес герою-авантюристу широкую известность.

Сейчас, кстати, любой турист может заказать во Дворце дожей специальную экскурсию, и его проведут от камеры, где сидел Казанова, по маршруту, которым 1 ноября 1756 года он выбрался сначала на крышу (на нее, естественно, не пускают), а затем на свободу. Если выбрать так называемый «Тайный маршрут», можно посмотреть комнаты для допросов, камеру пыток и темницы.

5 января 1757 года Джакомо Казанова уже был в Париже. Потом была тайная миссия в Дюнкерк, поездка в Голландию по финансовым делам; потом — Германия и Швейцария; встреча с Вольтером; встреча в Риме с папой Климентом III; поездки по Италии, дуэли, обвинения в мошенничестве и тяжелая болезнь; встреча в Петербурге с Екатериной II, а в Варшаве — со Станиславом Августом II; путешествие по Германии; высылка за шулерство из Вены; потом — Испания, Мадрид, Барселона; высылка из Флоренции…

На это у Казановы ушло шестнадцать лет жизни — самых интересных и самых насыщенных всевозможными событиями. В 1772–1774 годах Казанова жил в Триесте и занимался литературным трудом.

Шарль-Жозеф де Линь («Литературный и исторический сборник»):

«Стоит заметить, что Казанова в течение шестнадцати лет, что он мотался по миру, никогда не имел ни паспорта, ни векселя, ни рекомендательного письма».

Джакомо Казанова («История моей жизни»):

«Утомившись кружить по Европе, решился я испросить помилования у венецианских Государственных инквизиторов. В рассуждении этого обосновался я в Триесте и через два года помилование получил. То было 14 сентября 1774 года. Въезд мой в Венецию по прошествии девятнадцати лет доставил мне наслаждение и стал прекраснейшей минутой моей жизни».

Ален Бюизин («Казанова»):

«Какое счастье испытал Джакомо Казанова, когда 10 сентября 1774 года господин Марко ди Монти, консул Венеции в Триесте, сообщил ему, что он наконец-то может вернуться в родной город, и вручил ему долгожданную охранную грамоту, подписанную 3 сентября, после многих месяцев колебаний и обсуждений, тремя инквизиторами — Франческо Гримани, Франческо-Джованни Сагредо и Аоло Бембо, «дабы он мог беспрепятственно перемещаться вперед и назад, останавливаться и возвращаться и общаться с кем угодно, не подвергаясь никаким обидам» на всей территории Венецианской республики».

Прошло уже почти девятнадцать лет со времени побега Казановы из тюрьмы Пьомби. Ему самому уже было под пятьдесят. Конечно, ему хотелось осесть, отдохнуть, получить наконец возможность свободно гулять по родному городу.

Ален Бюизин («Казанова»):

«Первый частный визит он, разумеется, нанес Марко Дандоло, единственному выжившему из троицы, которая так долго покровительствовала ему и содержала. Ностальгия по далекому прошлому. Буря чувств и горячие слезы».

Марко Дандоло, как мы помним, был одним из друзей сенатора Брагадина, с которым судьба случайно свела Казанову в далеком апреле 1746 года.

Маттео-Джованни Брагадин и Марко Барбаро давно умерли, а Марко Дандоло был старым холостяком и жил в своем дворце, выходящем на Большой Канал, в трехстах метрах от площади Сан-Марко.

Палаццо Дандоло (Palazzo Dandolo), один из красивейших образцов венецианской готики, было построено в 1400 году знатным семейством Дандоло.

За свою историю здание поменяло большое количество владельцев. В 1536 году, например, дворец был продан семейству Гритти. После Гритти дворцом владели представители фамилий Микеле, Мочениго, Бернардо. В XIX веке палаццо было превращено в отель, в котором в разное время останавливались король Пруссии Вильгельм, Чарльз Диккенс, Оноре де Бальзак, Марсель Пруст, Чарли Чаплин, Грета Гарбо. В 10-м номере, пользующемся огромной популярностью и по сей день, разыгрался роман Жорж Санд и Альфреда де Мюссе.

В настоящее время в палаццо находится гостиница «Hotel Royal Danieli».

Итак, Казанова прибыл в Венецию в середине сентября 1774 года.

Ален Бюизин («Казанова»):

«Он стал героем дня, его чествовали и слушали, о нем только и говорили, он был окружен любопытством своих сограждан, горящих желанием увидеть и повстречать знаменитого беглеца. Услышать из его собственных уст, в энный раз, рассказ о побеге из Пьомби, который уже обошел всю Европу».

Но в Венеции все очень сильно изменилось. Любопытство венецианцев стало быстро ослабевать, и вскоре Казанова канул в безвестность.

Наверняка он надеялся на то, что будет полностью реабилитирован и, может быть, получит возмещение ущерба за заключение в тюрьму по произволу — компенсацию, соответствующую его невиновности, иначе говоря — важный пост в бюрократической системе венецианской администрации.