— Давайте цветы, — сказала Влада. — Поставьте бутылку, мы откроем сами. Привет господину Костю и всё такое. Ступайте.

How do you know when it's time for you to go.

How can you stop when you don't know how to start.

How can you go back when you don't know why you're here.

How can you see when your eyes begin to fade.

How will you hear when you've heard it all before.

How do you do all the things you want to do.

INXS

— И вы вот так согласились выйти?

— Именно.

— Странно.

— Согласен, на первый взгляд странно. И на второй. Слишком даже мягкое слово — «странно». Но с другой стороны, в свете последующих событий…

— Согласен. Итак, никаких уточнений по маршруту близнецы не предоставили. От денег вы отказались по личным соображениям. Проверок не производили, хотя у такого опытного сталкера, как вы, возможности и знакомства, конечно, есть…

— Были.

— Принято, были. В подлинности письма сомнений у вас не возникло. Тем более, если вы поверили письму, вы не испугались выходить с возможным ребёнком Зоны на пару. Хотя опыт работы с ребёнком Зоны у вас есть, и очень негативный. Вы вышли без маршрута, по непроверенной рекомендации. Без обычной проверки ведомого. Зная, что ведомый и его сестра появились в Предзонье без пропусков. Убедившись, что ведомый и его сестра обладают экстраординарными боевыми навыками. И в довершение вы вышли, несмотря на то что во время переговоров, по вашим же словам, не раз и не два у вас возникала мысль о гипнозе.

— Всё так. До хера вы знаете, садовник вам нужен, прополоть вас да полить.

— А ты ещё меня за сумасшедшего держишь, Комбат…

— Помолчите, Уткин. Пушкарёв, меня интересует ваша субъективная оценка скорости действий этого самого Влада. Вы человек образованный, постарайтесь.

— А при чём тут моё образование? А, понял. Аналог ли спецэффектов Бредня?

— В том числе.

— Нет. Спецэффектов действия Влад не демонстрировал. Я так думаю даже сейчас, когда мы все убедились, что границами Матушки аномалии и спецэффекты больше не ограничиваются обязательно.

— Поясните.

— Конечно. Я бы сказал, что быстрота и эффективность Влада — и, как я понимаю, Влады — основана на исключительной точности. Безошибочность. Он не тратил ни миллисекунды на анализ ошибки. Поправки не нужны. Не доступил, не попал, рука слишком низко — всё это не нужно. Абсолютная точность действий. Уверенность в точности. Привычная точность. Ни мгновения на расчёт предстоящего действия. Принимается решение — получается результат. Без поправок на ошибки и компенсацию внешних противодействий. Я бы сказал как-то так… Влад двигался не быстро, но настолько точно, что мне — и всем остальным — требовалось время на осознание, что это трюк, не фокус, не спецэффект. Не он быстрый, а мы все реагировали медленно. Вот такое сложилось у меня мнение. Врождённое, из ряда вон — но не спецэффект. Могли применял спецэффекты, но сам он был такой медвежонок из мультика, неуклюжий, непритворно неуклюжий… Да и Кость их действиям не удивился… то есть он удивился, что ему пачек накидали, конечно, но ничего сверхъестественного, чтобы там креститься, злых духов отгонять… А у него чутьё… сравнимо с моим. М-м… Очень трудно выразить, в общем.

— Было красиво?

— Отличный вопрос. Очень. Завораживающе. Произведение искусства.

— А гипноз?

— Из той же оперы. Я и сейчас уверен: направленного воздействия, то есть индукции как таковой, лично ко мне не применялось. Между прочим, вернувшись с выхода, я проанализировал записи спецкостюма. Я, в отличие от моих собратьев-бандитов, всегда надеваю подшлемник и включаю все датчики. В энцефалограмме ни одного из известных фонов «контроля» не зарегистрировано. И вообще ничего подозрительного.

— Чёрт побери. Великолепно, Пушкарёв! Но мысли о гипнозе возникали?

— Да, но это был результат личной рефлексии. Попытка объяснить себе, почему я со всем соглашаюсь… и вообще, реагирую, как кобра на дудочку. Сейчас я бы назвал воздействие — в кавычках — Влада и Влады родом обаяния. Как в театре. Иной раз актёр так играет, что забываешь дышать. Или в кино. Но не когда экшн, да ещё голограмма, а… не экшн, сопереживание. Любопытно, кстати. Про меня говорят… даже недоброжелатели… Знаете выражение: «Он знает, как себя вести по обе стороны от мушки»?

— Конечно.

— Про меня так говорили люди. Тем вечером в «Лазерном» я, по-моему, впервые в жизни понял, что сторон бывает больше двух. И я сейчас с той из них, где никогда не бывал и где я не знаю, как себя вести. И, главное, мне не хочется никак себя вести. Достаточно быть зрителем.

— Хм.

— Ни хера себе, Комбат, ты голова-философ! Я тут рядом болтаюсь, ничего? Не мешаю?

— Заглохни, Тополь.

— Уткин, не вмешивайтесь, иначе придётся вас удалить.

— Очень остроумно, товарищ вертухай.

— Инспектор, я предупреждал вас об идиотских шутках. Конкретно эту мы уже слышали раз двести. Ты, между прочим, Тополь, шутишь не остроумней. Заглохни.

— Прошу прощения, господа. Сорвалось. То есть вырвалось.

— Пусть оно лучше держится, инспектор, договорились? Мало ли, и с языком вместе может какой другой раз вырваться.

— О'к. Продолжим. Пушкарёв, могли, да. А о других детях Зоны что вам известно?

— О других? Ну извините, там ведь явные мутации. Более или менее болезненные. Вне Матушки — без спецэффектов. Либо я чего-то не знаю. Кстати, а что с детьми было во время Восстания? В «Колосках», например?

— Много чего было… Хорошо. Пушкарёв, я ожидаю, что ко мне могут поступать сведения о проверке этих Влада и Влады из Беларуси, я буду обращаться к вам за комментариями по мере поступления.

— Мне и самому любопытно.

— Итак, вы вышли тем же вечером.

— Не просто «тем же вечером», а прямо из бара, тотчас. Буквально — через минуту после цветов с бутылкой от Костя. Буквально встали и пошли на выход. Бутылку с собой только взяли. Влада взяла. Ну это понятно. По Костю они решили, ещё когда он там перед ней кобелировал с побитой мордой.

— Не гипноз, значит, вы утверждаете?

— Вот что вы хотите, чтобы я вам ответил?

— Пушкарёв, я не дитя Зоны по имени Влад. Я не безошибочен. Никто не безошибочен. Но ваши поступки… если не объяснять их гипнозом… Хочется вас удавить за них. Я не шучу.

— Не для протокола, а для души вашей, скурмачовской, вы мне это говорите?

— Не превращайте беседу в базар, Пушкарёв. Запись не прерывается.

— А, вы мне спасательный круг бросаете? Под запись?