Искусствовед повернулся спиной к немногочисленным слушателям, лицом к произведениям искусства. Это были какие-то странные конструкции из ржавых железных деталей.

Один экспонат, в самом центре зала, был закрыт белым полотнищем.

– Как всегда, Арнольд Гребешков до самого последнего момента держит интригу. Вот и сейчас мы еще не видели главный, не побоюсь этого слова, центральный экспонат выставки. Но сейчас мы его увидим. Арнольд на правах старой дружбы позволил мне снять, не побоюсь этого слова, последний покров с главного экспоната…

С этими словами искусствовед эффектным жестом сдернул полотнище с центрального экспоната.

По залу пронесся вздох, в котором изумление было смешано с ужасом. Ужаса, правда, было заметно больше.

Посреди зала в кресле, отдаленно напоминающем зубоврачебное, сидела женщина. Это была блондинка с распущенными по плечам волосами. В зубах у нее была зажата темно-красная, скорее даже, бордовая роза.

Женщина была, безусловно, мертва.

Но самым ужасным, самым шокирующим было то, что у нее не было глаз. Вместо них зияли два пустых черных провала.

Впрочем, если приглядеться, глаза тоже имелись. Только находились они совсем не там, где положено. Два кровавых круглых сгустка лежали на груди мертвой женщины.

В наступившей тишине раздался чей-то одинокий голос:

– Вот уж шокировал так шокировал!

Эксперт Данилов поправил свою знаменитую бабочку. Эта бабочка, по его мнению, придавала ему авторитет, но в холодном кафельном помещении полицейского морга, среди жертв бытовых убийств на почве совместного распития спиртных напитков сомнительного происхождения и дорожно-транспортных происшествий, она была не более уместна, чем фрак или смокинг на похоронах африканского шамана.

– Ну, Данилыч, что скажешь? – спросил эксперта Петя Лебедкин, глядя на тело, распростертое на металлическом столе.

Тело это выглядело уже не так страшно, как в первый момент, – веки были опущены и деликатно закрывали черные провалы глазниц. Сами глаза находились на полке, в банке с физраствором.

– Ну что тут можно сказать… причина смерти – удушение. Следы на шее однозначные, и характер посмертных изменений соответствует указанной причине.

– Руками душил? – с надеждой в голосе проговорил Лебедкин. – Так, может, отпечатки остались?

– Насчет отпечатков можешь не надеяться. Отпечатков нет. Судя по всему, душил он ее в перчатках. Причем в медицинских. – Эксперт потряс руками в таких же перчатках.

– А глаза? Глаза он ей после смерти вырезал?

– Нет. Судя по характеру кровотечения, глаза извлечены еще при жизни. Каким-то закругленным предметом. Возможно, обыкновенной ложкой.

– Вот гадство! – выдохнул Лебедкин. – Это кем же надо быть?

И тут же он сам себе ответил:

– Известно кем. Больным на всю голову. Маньяком. В общем, Данилыч, однозначно это серия.

– Постой, о чем ты говоришь? Какая серия! У меня на руках только один труп с таким modus operandi…

Эксперт Данилов любил изредка вставить в свою речь латинские термины, вот как этот modus operandi, то есть образ действия. Он считал, что таким образом подчеркивает свою связь с наукой и опять же поднимает авторитет среди сотрудников.

Лебедкина он этим ничуть не испугал. Он тоже был не лыком шит, и кое-какие научные термины понимал.

– Я тут, Данилыч, – начал капитан скромно, – провел предварительную работу и нашел несколько аналогичных эпизодов в разных городах. И modus operandi во всех случаях совершенно одинаковый. Убивают блондинок примерно одного возраста, душат руками, вырезают глаза, и еще розу оставляют во рту. В нескольких случаях сорт розы не указали, а где указали – тоже полное совпадение: темно-красная роза сорта «реверанс». А ты говоришь – modus operandi… определенно это один маньяк орудует по всей стране!

– Блондинок, говоришь? – перебил его Данилов. – А вот тут у тебя как раз неувязка… эта жертва – вовсе не блондинка.

– То есть как – не блондинка? – удивленно переспросил Лебедкин, взглянув на светлые волосы жертвы.

– Ты на волосы не смотри! – Эксперт махнул рукой.

– То есть как? – опешил Лебедкин. – Я всю жизнь считал, что которые со светлыми волосами – блондинки, с темными – брюнетки…

– Сам ты темный, Петя! Что, не знаешь, что женщины красят волосы? Сегодня она – блондинка, завтра – брюнетка, потом – вовсе рыжая… Или махагон какой-нибудь, а то еще перьями некоторые красятся…

– А, точно… – согласился Лебедкин. – Помню, моя бывшая как-то в рыжий цвет выкрасилась, а я не заметил… что было…

Как всегда, при упоминании бывшей жены настроение капитана катастрофически испортилось.

– Так что – эта жертва тоже крашеная?

– Именно. И от природы она – брюнетка. И тип кожи об этом говорит, и цвет радужной оболочки, и волосяной покров на теле. Да и волосы на голове под краской тоже темные.

– Ну это ничего не значит… раз мы ее приняли за блондинку – маньяк тоже мог принять, он же не эксперт вроде тебя.

– Это точно – не эксперт.

– Ну что, можно привести человека для опознания?

– Ты кого нашел? – спросил эксперт. – Не мать, не сестру? А то мне еще одна покойница тут не нужна…

– Да нет у нее никого. Вот мужа нашли, и то бывшего, ждет…

– Веди. Я ее в более-менее приличный вид привел.

Данилов натянул простыню, чтобы она закрыла лицо жертвы: он любил ритуалы.

Лебедкин вышел в соседнюю комнату и через минуту вернулся, сопровождая крупного, мрачного, медлительного мужчину с квадратными плечами и квадратной челюстью.

Подведя мужчину к столу с накрытым простыней телом, он взглянул на него и спросил:

– Гражданин Чекан, вы готовы к опознанию?

Тот в ответ только кивнул.

Лебедкин отдернул край простыни, открыв лицо жертвы, повернулся к Чекану и произнес традиционную фразу:

– Гражданин Чекан, узнаете ли вы свою жену Светлану Игоревну? То есть, извините, бывшую жену.

Чекан тяжело вздохнул и кивнул:

– Узнаю.

– Вы уверены?

– Конечно.

– Значит, так и запишем… дата, время… в присутствии таких-то произведено официальное опознание трупа, гражданин Чекан Вячеслав Иванович узнал в жертве свою бывшую жену Светлану Игоревну Чекан… вот здесь распишитесь, пожалуйста.

Чекан еще раз взглянул на труп, расписался в протоколе опознания и с явным облегчением повернулся к Лебедкину:

– Ну это все? Я могу идти?

– Конечно, можете. Только еще один вопрос…

– Какой еще вопрос? – Чекан снова насторожился.