Если так, «лицемеры» вносили разлад в общину своей тягой к старым иудейским традициям, а автор Дидахе придерживался более независимого и новаторского подхода, советуя поститься в другие дни.

Аналогичным образом обстоит дело с официальной общинной молитвой. В отличие от «лицемеров», община Дидахе читала трижды в день молитву Господню, известную нам по евангелиям (Дидахе 8:2–3). Формулировка в Дидахе 8:2 похожа на Мф 6:9–13, хотя и не идентична ей. Как молились «лицемеры», мы точно не знаем. Возможно, они читали ежедневные молитвы фарисейско-раввинистического иудаизма: «Шема» («Слушай, Израиль»; Втор 6:4сл.) или «Шмонэ Эсрэ» («Восемнадцать благословений»). Последнее более вероятно, поскольку, подобно молитве Господней, эти благословения читались трижды в день (утром, днем и вечером), а «Шема» – лишь дважды (утром и вечером).

После крещения, поста и молитвы Дидахе обращается к теме благодарственной трапезы – четвертой культовой практики иудеохристианской церкви. Общинные трапезы, также именуемые «преломлением хлеба» или «благодарением» (Евхаристией), совершались по воскресеньям, в день Господень (Дидахе 14:1). Мы их уже упоминали, в связи с Деяниями апостолов (Деян 2:42, 46; 20:7) и Павловым описанием коринфской церкви (1 Кор 10:16–17; 11:20–34). Допускались к Евхаристии только крещеные. Аналогичное правило существовало у кумранских ессеев (см. «Устав общины»): участие посторонних вообще исключалось, а новички обучались два года, прежде чем их полностью допускали к общему столу.

Общинная Евхаристия была настоящей трапезой, а не просто религиозным ритуалом. Предполагалось, что все участники должны насытиться. В то же время Евхаристия образно напоминала о духовной пище и питье, и о жизни вечной, обещанной Иисусом Церкви. Была и эсхатологическая составляющая. Хлеб, преломляемый на множество частей, обозначал рассеянных членов Церкви, которые будут собраны со всех концов земли, от четырех ветров, в Царство Божье (Дидахе 9:4; 10:5). По отношению к чаше вина Дидахе использует образ, который, насколько мне известно, больше нигде не засвидетельствован: община благодарит Бога за «лозу Давида». Эсхатологическая атмосфера и яркий давидический колорит находят полное выражение в конце трапезы, в серии восклицаний (см. ниже). В связи с «преломлением хлеба» подчеркнем, что ни в Дидахе, ни в Деяниях апостолов, не содержится богословской символики, увязывающей священную общинную трапезу с Тайной вечерей. Для Павла же вечеря Господня была воспроизведением жертвенной смерти Иисуса и подразумевала мистическое приобщение его телу и крови. Евхаристические идеи Дидахе явно не отражают влияния Павла и, возможно, возникли до Павла.

Однако прежде чем окончательно утвердиться в этом выводе, следует объяснить трехкратное использование слова «жертва» ( thusia ) применительно к общинной трапезе в Дидахе 14:1–3: «Каждый, находящийся в разладе со своим ближним, да не присоединяется к вам до тех пор, пока они не примирятся, чтобы вашей жертве не быть оскверненной. Ведь эта жертва упомянута Господом: «На всяком месте и во всякой время приносите Мне чистую жертву»).

Ответ прост: мы имеем дело с неправильным переводом. Слово thusia использовано в аллюзии Дидахе на заповедь Нагорной проповеди (Мф 5:23–24), где Иисус требует мириться с ближними, прежде чем приносить жертву в Храме (иначе ссора осквернит жертву). Дидахе ошибочно заменяет матфеевское понятие «дар» ( dôron ) на «жертва» ( thusia ). Почему? Дело в том, что Септуагинта вольно переводит еврейское слово «минха» («приношение»), которое содержится в цитируемом отрывке из Книги Малахии 1:11, как thusia («жертва»): «На всяком месте и во всякое время приносите Мне чистую жертву [ thusia ]». Однако ни у Матфея, ни в еврейском тексте Малахии не говорится о «зевах» («жертвоприношении», при котором убивается жертва). Следовательно, всякая попытка читать уставы Дидахе о Евхаристии в свете Павловой христологии (Иисус как пасхальный агнец) безосновательна.

Главы 11–15 содержат установления об учительной власти Церкви и обязанностях верующих по отношению к духовным вождям. Опять мы находимся не на Павловой территории: епископы и дьяконы, у Павла служившие костяком церковной структуры, упомянуты лишь вскользь. И опять мы слышим отголоски первоначальных палестинских общин (ср. Деяния апостолов).

Церковные лидеры, о которых говорится в первую очередь, не связаны с общинами. Это странствующие апостолы и пророки, напоминающие Иисуса и его посланников (Лк 10:1–20). Основное различие состоит в том, что Иисус посылал учеников по двое, а миссионеры Дидахе – одиночки.

Чтобы понять пророков Дидахе, полезно вспомнить картину первоначальной церкви в Деяниях апостолов. Согласно Деяниям, некоторые харизматические пророки ходили из Иерусалима в Антиохию (Деян 11:27–28); в Антиохии были пророки и учителя (Деян 13:1; 15:32). Один из них, Агав, предсказал в 58 году в Кесарии скорый арест Павла (Деян 21:10–11). Картину дополняют пророчицы: четыре дочери дьякона/благовестника Филиппа в Кесарии. Христианских пророков мы находим и в коринфской церкви. Их служение Павел тепло одобряет (1 Кор 12, 14).

В общинах Дидахе, как и в церквах Деяний и Павла, учительство (особенно у пророков) было окружено проявлениями Духа (Дидахе 11:7–9). Харизматический феномен все еще играл в них значимую роль, хотя верующим советовали действовать с умом:

...

Чтобы предотвратить злоупотребления, были введены строгие правила касательно странствующих учителей и пророков. Проповедников истинного учения следовало встречать с распростертыми объятиями и заботиться о них, доколе они не засиживаются подолгу. Воспользоваться гостеприимством они имели право лишь на один день, максимум два дня: «А если он останется на три дня – он лжепророк» (Дидахе 11:5).

Если истинный пророк или учитель решал обосноваться в общине, его обеспечивали из десятины, взятой от «точила… тока… быков и овец». Еще верующие делились с ним деньгами, одеждой и имуществом (Дидахе 13:3, 7). Павел также призывал свои церкви заботиться о пасторах (1 Кор 9:8–12).

Согласно Дидахе, благовестники заслуживают заботы аналогично тому, как иудеи заботились о служителях Храма: ведь христианские пророки имеют достоинство первосвященников (Дидахе 13:3). В отсутствие пророков и учителей десятину надлежало раздать нищим. Если обычный верующий из другого города хотел поселиться в общине, ему разрешали при условии, что он будет зарабатывать себе на жизнь. Обманщик считался «христопродавцем» ( christemporos ) и отвергался.

Судя по всему, Дидахе отражает переходную стадию в развитии церкви. Вдобавок к харизматическим пророкам и учителям, оно доверяет руководство общинами епископам и дьяконам, как было и в церквах Павла. Только в общине Дидахе люди на эти должности – кроткие и несребролюбивые – избирались демократическим путем, а не назначались апостолами (Дидахе 15:1).