– Ты же, Алексей, знаешь, что опыты с ОКО-1[3]ни к чему не привели, исследование не дало никаких результатов. Но доподлинно известно, что у «Като» есть сведения об исследованиях ОКО-1, так как их испытания, по нашим данным, были более удачными. Проводились они с 1997 года, секретно, конечно. Организация очень заинтересована в информации об ОКО-1 и считает эту технологию самой перспективной в XXI веке.

У Алексея в запасе оставался еще один последний важный вопрос для Самвела перед подробным инструктажем:

– Почему я? У Организации нет профессионалов? Или я похож на мальчика для битья?

– В Организации работают только профессионалы, – заверил Алексея Самвел Гигамович, – и ты, Алексей, – один из них. Помнишь, давным-давно я говорил тебе об экзаменах, которые ты должен будешь сдать, перед тем, как станешь служащим Организации? Так вот, вся эта миссия – твой экзамен. Организация подготовила для тебя в своей структуре особую роль и не хочет в тебе разочароваться.

– То есть после успешно выполненного задания Организация примет меня наконец-то в свои ряды? – спросил Алексей. – И я даже смогу хоть иногда получать отпуск?

Самвел кивнул.

– Отпуск я тебе гарантирую, – сказал он.

– Я возьмусь за это дело, – решительно заявил Алексей.

Далее Самвел проинструктировал, как добраться до Далласа, как после выполненного задания вернуться в Центр. Самой трудной задачей было уговорить Элли сотрудничать с Организацией. Но сама Организация, по словам Самвела, в успехе этой части почему-то не сомневалась. А вот Алексей сомневался. И вообще, что-то во всей этой миссии было неестественным, осталось понять, что именно.

Не только эти мысли крутились в голове Алексея, еще он думал о своем будущем. Служить Организации – это хорошо. Но вот если что-то пойдет не так, то Алексей cбежит из Центра – так он решил. С его-то способностями он сможет выжить во внешнем мире. Алексей так думал и был уверен, что прав.

Элли вернулась с работы пораньше, как и обещала. Это было в семь пятнадцать вечера. Через час они вышли из дома и отправились гулять по городу.

Процедуры по очистке крови очень помогли Марку – он стал чувствовать себя значительно лучше. Последние анализы показали, что токсинов в крови почти не осталось, и Марк заявился в стационар на последний сеанс плазмофереза.

Больничный корпус располагался отдельно от дежурной медицинской части, где Марк впервые встретил Георгия Монопьянца. Здание представляло из себя трехэтажный вытянутый блок, оборудованный по последнему слову техники. Системы автоматического проветривания, фильтрации и ионизации воздуха присутствовали здесь в каждой палате, половина из которых вообще являлись стерильными стеклянными мини-боксами. В этом же здании находилось и отделение нейрохирургии, а также операционные.

Георгий, лечащий врач Марка, уже все подготовил к процедуре. В целом, забор и очистка крови занимали совсем непродолжительное время: около полутора часов, но организм человека в результате ослабевал и нуждался в наблюдении. Именно поэтому лечение проходило стационарно.

За две недели общения Марк и Георгий немного узнали друг друга. Пациент рассказал своему доктору, как он очутился на службе, что, по сути, это было против его воли, потому что «Держава» не оставила ему выбора.

– Что разумно, то действительно, – вместо комментариев любил говаривать Георгий.

Марк не понимал этой фразы, но в самом начале знакомства подозревал, что она как-то связана с портретом человека, учением которого увлекался Георгий. Еще один экземпляр портрета находился в корпусе стационара. Теперь, спустя время, Марку стало понятно, что врач увлекался древней философией и был гегельянцем. Кроме этого Марк узнал, что Георгий раньше работал в Москве в институте имени Склифосовского. Занимался там научными разработками и исследованиями влияния отдельных токсинов на нейроны коры лобной части головного мозга. Георгий рассказал, что это были цветочки с научной точки зрения по сравнению с тем, что предложила ему Компания. Здесь в стационаре они проводили не менее десяти операций в год по имплантации электродов в головной мозг. Это называлось чипированием. Марка интересовал не только процесс операции по вживлению имплантов, которую проходили многие рободрайверы, он также хотел понять, как это работает. Шелковые чипы, служащие основанием и центром обработки электрических и электромагнитных сигналов нейронов человеческого мозга, десятками вживлялись непосредственно в мозговые извилины. Каждый такой чип соединялся с тысячами электродов, синапсировавшими напрямую с нейронами путем контакта с дендритами. Георгий употреблял именно эти слова. Ничего из сказанного Марк не понял, пока врач не объяснил все доступным для него языком.

Человеческий мозг состоит из мельчайших клеток, называемых нейронами, которых может быть до двадцати миллионов штук. Эти клетки взаимодействуют друг с другом путем электрических сигналов и электромагнитных волн, известных в медицине как альфа, бета и дельта. Эту систему сложнейшего одновременного взаимодействия миллиардов нейронов ученые условно назвали сознанием человека.

Это то, что удалось услышать Марку до сегодняшнего дня. Но такой рассказ о чипировании не удовлетворил его любопытство, поэтому Марк пришел к Георгию за подробностями.

По окончании процедуры плазмофереза он заявил Монопьянцу:

– Я хочу знать больше.

– О чем конкретно? – удивился Георгий, снимая резиновые перчатки и аккуратно вытягивая их пальчики.

– О чипировании.

– Я уже и так рассказал тебе многое. Даже больше, чем разрешено.

– Но я так и не понял главного – это безопасно? Ведь речь идет о хирургическом вмешательстве, об операции на головном мозге.

– Ну, вообще-то, – начал Георгий, – раньше, лет двадцать назад, это было действительно небезопасно. Даже понимая все проблемы и имея оборудование, врачи сталкивались со сложностями…

– Мозг повреждался?

– Бывало, чего уж там скрывать – электроды были слишком грубыми и больших размеров, при движении головой это приводило к повреждению клеток, с которыми они контактировали. И таких электродов по определению нельзя было использовать много, а значит, результаты сканирования мозговой активности были скромными, изучение импульсов нейронов шло очень медленно. Честно говоря, в те времена никто и не задумывался, что так можно контролировать сложные механизмы, максимум, предупреждать приступы эпилепсии или управлять примитивными протезами.

– И что изменилось? – Марку становилось все интереснее.

– Изменились технологии. Сначала размер толщины игл электродов уменьшился до пятидесяти микрон, и они стали гибкими, их начали покрывать тефлоном, чтобы органические клетки, пристававшие к электродам не срывали получение сигналов нейронов. А теперь иглы стали еще меньше, а количество их возросло в тысячи раз. Но даже не в этом весь фокус…