Но чтобы разобраться в тайнах Виктора Плетнева, мне нужно стать ближе, постараться залезть к нему под кожу.

Почему я не рассказала все это Валентину? Не знаю. Мне почему-то не хотелось откровенничать с ним. А вот воспользоваться тем, что он работает на Плетнева, совесть мне позволяла. Что я и сделала, напоследок попросив Валентина выяснить, где, помимо работы, бывает Плетнев, а заодно составить список его самых влиятельных конкурентов. Так, на всякий случай.

Домой я вернулась после двенадцати. Когда проезжала мимо участка Плетневых, мне показалось, что в кто-то бродит вдоль ограды. Кажется, мелькнул огонек сигареты. Но я так устала, что решила не обращать внимания на причуды соседа. Нравится ему шастать ночами по участку, ради бога, пусть шастает.

Субботнее утро встретило меня дождем и Мири, позвонившей в мою калитку около десяти. Поскольку половину ночи я вертелась в кровати, решая, каким образом воспользоваться интересом ко мне Плетнева и стоит ли это делать вообще, появление его жены утром радости мне не доставило. Зверски хотелось спать, и совершенно не хотелось общаться с Мири.

Но пока шла открывать калитку, мне даже стало ее жалко. Не знаю, что у них в семье происходит, но тяжело, наверное, жить с мужчиной, который тебя и в грош не ставит.

Мири держала в одной руке зонтик, в другой корзинку.

— Привет! — замахала она мне зонтиком. — Я принесла тебе булочки на завтрак!

Все ясно: меня пришли допрашивать.

Естественно, это же по ее протекции Плетнев взял меня на работу. Только вряд ли она догадывалась, какое предложение мне сделал ее супруг.

К чести Мири надо сказать, что она дала мне время насладиться едой. Сидела напротив, заливалась соловьем и пристально за мной следила, ждала, когда допью чай.

С моим последним глотком она и задала вопрос:

— Что удалось выяснить?

Я медлила с ответом. Налила себе еще чая, прикидывая: а так ли мне нужно дружить с Мири?

Судя по всему, она не представляет большой ценности для Плетнева. Что-то знает? Возможно, но будет ли она со мной откровенничать, вот в чем вопрос. Готова ли я продолжать с ней приятельствовать? Но отшить Мири не позволило воспитание.

— Выяснить? — переспросила я, делая вид, что не поняла столь прозрачного намека.

— С кем он мне изменяет, — нетерпеливо пояснила Мири.

Эк ее допекло, совсем перестала стесняться. А может дело в том, что я перестала быть соседкой — приятельницей и стала сотрудницей ее мужа? Поменяла, так сказать, свой социальный статус. И эта мысль подхлестнула меня.

— Я не слежу за твоим мужем, — ответила, как могла вежливо.

Мой ответ категорически не понравился Мири. Да, не привыкла Мариночка себе ни в чем отказывать, поэтому сейчас нахмурилась и произнесла:

— Я специально устроила тебя к нему в офис.

Это ее «устроила» не понравилось мне категорически. Думаю, не тот Плетнев человек и не те у него с женой отношения, что бы он позволил Мири устраивать кого-то в свой офис.

Тем не менее, ситуация требовала объяснений, причем именно с моей стороны. Позиция Мири была мне абсолютно ясна.

— Мири, послушай, — начала я, стараясь, чтобы голос звучал доброжелательно. — Я понимаю, что это ты предложила своему мужу взять меня на работу. Я понимаю, что тебе хочется узнать, чем твой муж занимается вне стен вашего дома. Но! Во-первых, я более, чем уверена, что Виктор вряд ли взял бы меня к себе, если бы ему не нужен был толковый финансист. Даже по твоей настоятельной просьбе. И во-вторых, я не просила тебя заниматься моим трудоустройством. Я у тебя вообще ничего не просила, а значит, ничего тебе не должна.

Пока я все это говорила, Мири внимательно рассматривала меня, будто видела впервые.

— Но деньги-то тебе нужны, — хмыкнула она.

— Покажи мне того человека, которому не нужны деньги, — возразила я ей.

— Ой, да ладно, — отмахнулась она. — Я, так понимаю, твой муж променял тебя на молодую девку и оставил ни с чем. Тебе нужна была эта работа. Без меня ты бы никогда не устроилась на такое место.

— Не обольщайся, — осадила ее. — Я достаточно толковый специалист, чтобы у меня не возникло проблем с трудоустройством.

— Именно поэтому ты сидела сиднем в арендованном доме.

— Ты, правда, считаешь, что я буду тебе отчитываться, почему я сидела, как ты выразилась, сиднем? — высокомерно поинтересовалась я. — Мири, не разочаровывай меня. Ты же, вроде, неглупая женщина.

— Надо же, — удивленно произнесла она, — а я, кажется, в тебе ошиблась.

— Ошиблась, — подтвердила я. — Ты думала, что я просто брошенная клуша, проживающая деньги, доставшиеся мне от развода. Но спешу тебе сообщить — твои выводы очень далеки от действительности.

— Хорошо, — согласилась Мири. — Допустим, я действительно ошиблась в отношении тебя. Но ты же не откажешься мне помочь? Я могу заплатить тебе за сведения.

— Мири! — мне стало смешно. — Ты за кого меня принимаешь?

— За женщину, которой нужны деньги? Или, возможно, за свою подругу? Ты можешь решить это сама.

— Меня вполне устраивает моя зарплата. Кстати, в моих должностных обязанностях нет ни слова о том, что я должна шпионить за своим начальником.

— Просто дружеская услуга, — предложила Мири.

— Мири, я не хочу влезать в ваши семейные разборки. Я тебя понимаю, но ни чем не могу тебе помочь.

— Значит, ты что-то заметила? — тут же переключилась Мири. — Поэтому не хочешь ввязываться? Боишься, что Виктор узнает и уволит тебя?

— Господи, да что я могла заметить, если мы с твоим мужем даже сидим на разных этажах, — я всплеснула руками, до того меня удивила ее глупость. — Твой муж председатель совета директоров, а я простой финансовый аналитик. У него таких, как я, воз и маленькая тележка. Да я даже ни разу не была на директорском этаже!

— Да? А я думала…

— Не знаю, о чем ты там думала, только твой муж не похож на человека, который крутит интрижки у себя в офисе. Там железная дисциплина и строгий дресс-код.

— Я видела вчера твое платье, — возразила Мири. — До строгого дресс-кода ему было, как от нас до Парижа пешком.

— Ты что, — искренне удивилась я, — следишь за мной?

— Да просто бросила взгляд в окно, — немного нервно отмахнулась Мири.

— Из ваших окон вряд ли видно, что находится за пределами участка. Ты смотрела в бинокль?

— В подзорнуюю трубу, — огрызнулась она.

— Мири, зачем?

— Не знаю. Стало интересно.

И сказано это было так, что я поняла: ни за что не сознается.

— Интересно, так интересно, — проявила я покладистость.