Шрифт:
Интервал:
Закладка:
{Я обязательно верну ей долг… Как и Марте из шахты. Пока что не знаю, как это сделать. Марина, лишь дождись часа.} — твердо решил для себя парень.
Глава 51
После сообщения раба о том, что похитителем белья оказался никто иной, как Мастер Жан, Дина не могла найти себе места. Все её внутренности крутило и выворачивало от одной только мысли, что какой-то извращенец, устроив целый план — довольно рискованный и безрассудный, между прочим — чтобы заполучить её любимые кружевные трусики и… Дальше сознание отказывалось представлять эту картину — так омерзительна она была. А ведь пожилой уже человек, уважаемый мастер!
Сколь бы хладнокровной она не была убийцей, когда речь заходит о её чести, действуют совсем иные законы.
Почему-то словам Кёна она верила практически безоговорочно, но все же не торопилась бежать к Жану с криками «Я все знаю!» — для начала следовало собрать реальные доказательства. Поэтому, уже следующим днём она облачилась в черные одежды и черную же маску и решительно направилась к особняку мужчины.
Дом мастера значительно уступал по роскоши и размерам особняку Юноны. Охрана средняя, стены низкие, барьеры и вовсе отсутствовали — видимо, Жану они были банально не нужны, защищать кроме себя некого. Дина без труда проскользнула мимо охранников, незаметно минула немногочисленных слуг — она знала «С» ранга технику сокрытия, так что, увидеть её, не приглядываясь, не каждый сможет.
Девушка заранее досконально изучила внутреннее строение дома, узнала, где ночует Жан, дождалась, пока он выйдет по каким-то своим делам и проникла внутрь комнаты. Цепким взором окинула все убранство: её драгоценного бельишка не было.
{Возможно, он носит их в пространственном кольце.} — предположила она, вынула небольшой, прозрачный как стекло камушек, внутри которого плавал мутный триграмм. Данная формация записывает лучи света, затем преобразует их в картинку и сохраняет. Проще говоря, сей предмет был неким аналогом видеокамеры.
Дина положила прозрачный камушек на верхнюю полку тумбы с книгами, так, что его едва ли можно было найти случайным образом. Еще раз придирчиво осмотрелась — ничто не должно было выдать её присутствия, и в следующий миг её и след простыл. Да, это не самый законный способ выяснить информацию, но не допрашивать же ей мастера лично? Вдруг он и вовсе не виновен? В таком случае проблем не оберешься.
Через один день девушка вновь тайно проникла в особняк, забрала визуальную формацию и скрылась незаметной мышкой тем же путем.
Уже в особняке Юноны, в своей комнате, под сопровождение ворчаний сестры, что та отлынивает от работы, Дина вынула прозрачный камушек и влила в него чистую силу. Из сердцевины полился свет, который отобразился ярким отражением на стене, подобно «прожектору».
На двигающейся картинке была изображена комната Жана.
Дина, слегка изменив поведение чистой силы, промотала живую сценку на некоторое время вперёд. Вот в комнату вернулся Жан, расправил плечи, размял спину, шею, сел на шпагат, сделал зарядку. Действительно хороший мастер, упражняется даже дома.
Девушка с досадой почувствовала, что она ошиблась. Парень обманул её! Ну не может такой уважаемый мастер заниматься чем-то настолько… грязным. Она хотела уже выключить проекцию, ощутив укол вины за свое бесцеремонное вторжение в частную жизнь честного человека, но что-то в лице мужчины её напрягло — глаза воспалено блестят, на губах блуждает шальная улыбка — ну точно сумасшедший, без разрешения вырвавшийся из дурки.
Дина напряженно застыла, а «видеоизображение» продолжало радовать чередой сменяющихся ужасных картин: вот Жан стянул с себя штаны, являя всему свету то, что скрывал под ними — напяленные на свой дряхлый зад и перед черные кружевные трусики, трещащие по швам от…от…. Девушка вскрикнула, испуганно зажала рот ладошкой. А мастер, довольно заурчав, положил руку на свое выпирающее достоинство и приступил к делам темным, диким, похотливым. При этом, судя по изображению, действо сие доставляло ему несравненное удовольствие: хотя формация не давала звука, Дина, как наяву, слышала его хриплое дыхание и животные стоны.
Девушка потеряла дар речи, способность мыслить и передвигаться. Впрочем, последняя была утрачена не до конца: её тело бесконтрольно задрожало, с лица схлынули все краски, в голове набатом стучала пульсирующая кровь. Всё её нутро перевернулось вверх дном, душа словно в спешке покинула тело, оставив за собой звенящую пустоту в безжизненной оболочке. В горле встал горький ком и никак не желал проваливаться в желудок. В мыслях похоронным звоном переливалось осознание: её бельё использует для грязного, мерзкого, отвратительного удовлетворения похоти старик. Всё достоинство высшей служанки патриарха будто раздавили тяжёлым грязным башмаком, затем смяли и кинули в выгребную яму, как ненужную вещь.
С детства её воспитывали в первую очередь как высшую служанку — благородную, невинную, незапятнанную грязью дворянку, готовую служить хозяину до конца своих дней. Честь и достоинство для неё в высшем приоритете, и сейчас их смешали с грязью…
Комната стремительно закружилась, в глазах потемнело — Дина с тихим стоном упала на кровать и провалилась в спасительный обморок. Однако, даже там ей снился ужасный кошмар, заставляя метаться в бреду. Она всегда отличалась невероятной выносливостью и крепостью духа, безжалостностью и хладнокровностью, но когда бьют по самому уязвимому — по достоинству, её психологическая защита не работает.
Очнулась она лишь через час в холодном поту, содрогаясь всем телом в потрясающем ознобе и лихорадке. Одна лишь мысль о случившемся перехватывала дыхание. Её психическое состояние стало нестабильным.
Подобный бред длился весь день и спал лишь к утру.
Анна исправно меняла мокрое полотенчико на лбу Дины, заботливо приносила попить. Что же довело её всегда такую сильную и прагматичную сестренку до подобного состояния.
К обеду следующего дня наметились улучшения: брюнетка уже могла вспоминать увиденное без дрожи во всём теле. Разум постепенно принимал произошедшее, как данность, защищал её благой мыслью — что её бельё, это всего лишь тряпки, и ничего более, и что мастер этот не достоин её страданий.
Медленно, но верно, в девушке просыпалась невиданная ярость. Организм креп, разум работал в режиме сверхнагрузки, подгоняемый ненавистью и желанием отомстить. Вскоре он станет гораздо крепче и выносливее ко всему, что связано с унижением её достоинства.
Глаза горели ледяным огнем, её и так холодная натура отныне морознее лютой стужи, желание убивать с особой жестокостью клеймом отпечаталось на её ауре, вынуждая замирать в неясном ощущении тревоги и страха всякого прохожего, приблизившегося к ней
