Запыхавшись, она впереди, он за ней, вбежали в зданьице. Пахло чуть керосином, чуть пылью, но было просторно, светло. Их уже ждали. Дед. Он сердито ткнул рукой в тетрадь, девушка схватила ручку, чиркнула, Трубников тоже расписался. Дед в это время выставил один за другим два комплекта комбинезонов — девушка быстро всунулась в один из них. Тоже самое сделал и Трубников. Правда чуть замешкался, но девушка помогла ему. Так же помогла надеть-навьючить на спину плотный рюкзак, защёлкнуть замки крепления, шлем, тёмные очки, ботинки.

Теперь уже Вова очень хорошо понимал (Вот попал! Невероятно! Кошмар!), что он надевает и где находится. Но так же хорошо понимал, что назад дороги нет! Потому что — мужчина, это раз, потому что не боится, если уж такая маленькая девушка не боится, ему и подавно, это — два. И третье, он вообще никогда с парашютом не летал. Но видел, и не раз, как это красиво у них получается. Завидовал. Если, к тому же, ветер поймать. А ветер, вроде был.

Когда экипированные парашютисты вышли из домика, к ним немедленно подлетел открытый уазик, Вова с девушкой взобрались в машину и она поехала… Там, далеко впереди, надсадно тарахтела мотором двукрылая «Аннушка».

С трудом по лесенке взобравшись, пригибаясь, Трубников шагнул в салон и упал на боковое сиденье. Обе стороны самолётика занимали такие же однообразно экипированные парашютисты. Был и старший. По виду. Расхаживал. Молча кивнул головой опоздавшим, не то поздоровался, не то улыбнулся. Прошёл к девушке и Трубникову, каждого пристёгнул за вытяжной фал к тросу. Легонько похлопал девушку по плечу, Вована по шлему. Под большими очками Вова прятал глаза. Ему было, мягко говоря, не очень хорошо. Можно сказать даже совсем плохо. Но он молчал. Слов вообще не было. В животе холодно и тоже пусто. Самолётик между тем уже вырулил куда-то, взревев мотором разогнался, провис над землёй, и большой крутой спиралью потянул в небо… Нудно потянул, тоскливо, прямо из… Как зуб без анестезии. Вова шумно дышал, крепился. Слегка подташнивало. Порой и не слегка… Вестибулярный аппарат дезориентировано дёргался в голове, требовал изменения условий содержания. Но Трубников не властен был, лётчики в другом месте сидели. Наконец, самолёт выбрал горизонтальную прямую. Даже скорость сбавил. Хороший признак, подумал Вован, конец переживаниям. Увидел: все встали, поднялась и девушка, она впереди была. Старший что-то прокричал, Вова не расслышал, но рассмотрел, в открытую дверь послушно, один за другим, стали вываливаться парашютисты. Продвигаясь вперёд, с улыбкой подбадривая Вову, девушка глянула на него, крикнула: «Всё будет хорошо. Не бойся. Делай как я», и шагнула в пустоту… Трушкин чуть задержался, не сам, не вольно, ноги почему-то отяжелели, от перегрузок, наверное, но его легонько подтолкнули — а может и не легонько, — через секунду, Трубников ухнулся в упругую пустоту за бортом… Дыхание оборвалось… Ё…

Суслов под прикрытием

И где-то примерно в это же время, может получасом раньше, майор Суслов, начальник особого отдела гвардейского ракетно-артиллерийского полка дивизии особого назначения, он сейчас в коротких серых брюках, в рубашке в клеточку с закатанными рукавами, на шее коротко повязан широкий — лопатой — галстук, на ногах яркие носки, пыльные ношеные штиблеты, на носу очки с толстыми линзами, на лице двухдневная небритость, в одной руке плоский старый портфель, в другой полиэтиленовый пакет с ядохимикатами, вместе с пожилой сотрудницей одного из подразделений Госсанэпидемнадзора, обходит территорию воинского подразделения вертолётного полка. И не узнать его.

Он не один. С ним интеллигентного вида женщина, из того самого подразделения Госсанэпидем… и всего там прочего остального, дама.

— Ой, я уже старая, устала… — кокетливо жалуется ему дама. — Хватит, Димочка, достаточно… Ноги не молодые, да и химикаты нужно экономить. Армия большая, на всех не напасёшься. Мы уже выполнили дневной план, хватит.

Они в расположении того самого вертолётного полка с соответствующим всесильным разрешающим предписанием провести внеплановую дезинсекцию с дератизацией. Суслов воспользовался своевременной подсказкой сынишки — ну, гений! ну, молоток! молодец, Дениска! — с кем надо созвонился, химиком прикинулся, соответствующим образом нарядился, и… Вот они. Десант. Разведгруппа. В которой он один только под прикрытием. Она нет. Ничего дама не знает. «Дима» — на подмене. Лето. Жарко. Пока добрались, пока там сям посыпали, не везде, конечно, ходить и ходить ещё, дама устала.

— А я наоборот, Софья Павловна, — хвастает «Дима». — Совсем не устал. Как огурчик! Видите, я даже бегом могу… или сто раз присесть… Смотрите… Не сейчас, правда… потом… Мы не все ещё углы обошли.

Как раз подошли к очередной казарме. Расположению одной из рот. Их встречает дежурный по роте. Голубые погоны, учебные плакаты, тумбочка, однообразные в один ярус кровати, всё убрано, прибрано, соответствующий казарме запах. Как и в других таких…

— О, как у вас пусто… — Восклицает химик «Дима», морща нос и поправляя очки. — Проветривать чаще надо, товарищ дежурный… в профилактических целях. На службе все или на репетиции?

Сержант привычно дурашливо таращит глаза — а как ещё можно разговаривать с незнакомым начальством?! — пожимая плечами, отвечает:

— Да кто где… Вам в канцелярию? Там никого нет.

Химик «Дима», не разворачивая, суёт дежурному бумагу-разрешение, проходит в пустую канцелярию, забалтывает сержанта:

— И не надо! Мы из департамента Госсанэпидемнадзора. Плановую дератизацию проводить будем, вместе с дезинсекцией. Против грызунов и насекомых. Бич человечества. Ни одного шанса гадам — тем более в армии — наша задача. Лишний грамм, лишняя точка, и — всё — ура! — смерть негодяям, в смысле грызунам. От них, сами знаете, очень тяжело народному хозяйству, армии особенно. За последний год они столько по подсчётам в армии сожрали, цифр на компьютере не хватает, потому мы и здесь. Шкаф, пожалуйста, отодвиньте, товарищ дежурный, я за ним посыплю, и вот здесь… — Сержант, даже не напрягаясь, легко отодвигает засыпной тяжеленный сейф, объёмные шкафы. — Спасибо! — Благодарит «химик». — Кстати, вы знаете, грызуны даже в расположении могут гнездиться, даже в клубе, даже в красных уголках. А где у вас, кстати, красный уголок, далеко?

Сержант указывает.

— А вот здесь, напротив канцелярии, рядом с ружпарком, но там тоже сейчас никого нет, все в клубе.

— Очень хорошо, — бросает «Дима», и заботливо обращается к своей спутнице. — Вы посидите здесь, пожалуйста, Софья Павловна, отдохните. У меня ноги ещё молодые, я быстро… в красный уголок, потом в клуб и обратно. Вы покажете? — «Дима» светло смотрит на дежурного.

Сержант лицом изображает полную готовность, выпячивает грудь, потягивается, он только что «железом» мышцы качал, время «убивал», жаль, гости прервали… Сейчас уйдут.

— Конечно. Свобо-одный дневальный! Эй!.. — Оглушительно кричит сержант в глубь казармы, там что-то ответно грохочет. — Бег-гом сюда. — Рычит он. — Мгновенно материализовавшийся из глубин казармы свободный дневальный послушно гремит сапогами. Эхо глухо гуляет по казарме, сержант дружески спрашивает гостя. — А у вас случайно закурить не найдётся?