оказался алхимиком Повелителя, поднял указательный палец вверх, многозначительно произнес:

-Наука прежде всего. Все-таки я нашел болевые точки дракона, смог перехватить контроль. Только кажется мне отчего-то, что айна и на него повлияла. Пока не разобрался как именно.

Карим посмотрел куда-то мне за спину, веселье сдуло с мужского лица. Я обернулась.

Аришка хвасталась кошмарным щенком перед мамой, пыталась учить его командам. Детский голосок звонко командовал: «Сидеть. Лежать». Кош не понимал, что от него требуется.

Малышка лучилась жизнью и счастьем. Не хотелось заставлять ее ходить с вплетенным папоротником в блеклом человеческом облике. Такая сестренка заражала оптимизмом и радостью. А с папоротником, она выглядела... какой-то больной что ли. Карим говорил, что есть способ вернуть моим родным настоящую внешность. Теперь он все вспомнил, надо его расспросить получше.

Но Карим наблюдал не за сестренкой. Он впился взглядом в тётю и не мог оторваться. На лице Элистер застыла каменная маска. Она ничего не слышала. Не улыбалась дочке, не наблюдала за их игрищами с щенком. Волосы резко позеленели и приобрели темный насыщенный цвет морских водорослей. Бледная кожа натянулась на скулах, щеки впали. В глазах перекатывалась болотная жижа.

Такой я никогда ее не видела. Даже в моменты самых бешенных эмоциональных всплесков –а тетушка любила пошуметь, никогда не стеснялась выражать чувства.

Но ее молчание выглядело пострашнее самых гневных ругательств. Застывшая поза пугала болезненной отрешенностью. Страдание плескалось в мутной болотной жиже ее огромных нечеловеческих глаз. Напрасно я думала, что тётя мавка разучилась чувствовать.

Молчание нарушила Айрин. С детской непосредственностью заявила:

-Мамочка, а я папу тебе привела.

Я так и знала. Вот, зачем Карим привязал к себе малышку? Я сама виновата. Оставила этих двоих, а они и спелись. Теперь душу Элистер травить будут. Тётю было очень жалко.

Но почему она так странно реагирует на Карима? А он тоже хорош, застыл истуканом, даже не моргнет.

Потом он сделал шаг и Элистер взорвалась в крике:

-Ненавижу тебя! Не подходи к моей дочери.

Айрин отшатнулась, схватила Коша и убежала, спряталась мне за спину. Зашептала:

-Почему мама орёт на папу? Так громко.

-Да, с чего ты взяла, что он твой папа?

Фантазерка маленькая. Я могла понять малышку –ей очень хотелось, чтобы у нее появился папа. Что же, теперь, всех мужчин, встречающихся на пути записывать в эту категорию?

Сестренка удивилась:

-Как с чего? Он сам сказал.

Что? Карим подпитывает детские мечты нереальными байками? Зачем он так с Айрин?

Больше Элистер не сказала ни слова. Захлопнула огромные глазища и дышала рваными вдохами, пытаясь успокоиться. Сжатые кулаки прижала по бокам тела. Кожа на лице сделалась совсем прозрачной, кости просвечивали, пугая некрасивым оскалом.

Карим рухнул перед Элистер на колени и обхватил ее ноги, уткнулся головой.

Это и есть любовник Элистер? Королевский алхимик? Он и, правда, отец Айрин?

Он забормотал:

-Элистер, милая. Вы были все это время рядом. Когда дракон превратил меня в юродивого Карлушку и отправил в заповедный лес. Я чувствовал, что вы неспроста так добры к горбатому уродцу. Себя совсем не помнил.

-А как бросил меня помнил? –раненым зверем застонала тётя. -Как перешагнул через меня, когда валялась в твоих ногах и просила не уходить? Это ты тоже вспомнил?

Прозрачное лицо Элистер скорчилось в агонии и стало еще уродливее. Невыносимо наблюдать, когда близкому человеку так больно.

Боковым зрением я видела, как Повелитель присел на корточки перед сестренкой и поддержал ее игру с щенком, отвлекая посторонними разговорами от скандала родителей. Умильное зрелище. Не подозревала, что он может найти язык с маленькой девочкой. Большой мужчина поманил малышку Айрин отойти подальше. А я не могла уйти, не узнав, чем закончится разговор тёти и ее любовника.

-Сейчас вспомнил, -раскаялся Карим.

Так и продолжил стоять на коленях, лишь сильнее сжал тётины ноги, задрал голову:

-Элистер, родная.

-Какая я тебе родная?

-Выслушай. Прошу.

Тётя молчала. Глаз не открыла, плотнее сжала губы. Крылья носа подрагивали.

Карим не стал юлить:

-Я бы мог все свалить на темного искусителя-дракона, который обещал мне славу. Подцепил за тщеславные струнки души и стал дергать и управлять мной, как марионеткой. Сулил признание и богатство, золотые горы, а главное, научные открытия, которыми я грезил много лет. Вплоть до раскрытия состава философского камня. И мое имя осталось бы в веках.

Можно подумать, Элистер стало бы легче, узнай она раньше, что любовник променял ее на философский камень. Я не удержалась и брезгливо фыркнула в сторонке.

-Я бы мог все свалить на тьму, поглотившую разум, -Карим продолжил исповедь. –Но виноват я сам. Не справился с искушением. Дал гордыне взять верх, решил, что в жизни нет места любви, а есть лишь наука и ожидающая слава. Посмертие имени в веках. Я растоптал твои чувства, но в первую очередь я растоптал собственную душу. Ведь, ты успела стать ее частью. Но слишком поздно я осознал это.

Тётя так и не открыла глазища, но по щекам заструились обычные человеческие слезы. Часть из них она молча сглатывала, остальные скатывались и капали Кариму на лицо. Синюшные губы тёти подрагивали, но она гордо держала расправленные плечи.

-Элистер, умоляю, не покидай этот мир. Не оставляй меня. Я на все готов ради вас с дочкой.

Карим уткнулся головой тёте в ноги. Он не знал, что Элистер уже приняла решение остаться. Пусть умоляет, козлина тщеславная. Славу ему подавай, имя в веках. Не простит тебя тётя. Мучайся угрызениями совести. Также, как она мучилась столько лет.

Мало того, что в мавку превратилась, еще и дочка родилась маленькой мавочкой. В мире, где мы считали, что волшебные существа под запретом. Чего только стоили все наши скитания и лишения. А еще я лично пожертвовала мечтой. Пришлось забыть о поступлении в академию. Я, может, тоже хотела науку изучать.

Но Элистер сломанной куклой скользнула на песок. Кариму пришлось расцепить руки, чтобы она не упала. Тётя прижала согнутые коленки к груди, судорожно обхватила их руками и уткнулась головой. И зарыдала в голос, выплескивая наружу невыплаканные слезы -ведь мавки не умеют плакать, а вместе с ними все накопившееся горе, обиду, сожаление о неразделенных чувствах.

Я шмыгнула носом потому, что из моих глаз тоже покатились слезы. Поискала взглядом Айрин, но Повелитель увел ее и Коша гулять вдоль золотой песчаной гряды.

Я бы не простила, мстительно подумала, вытирая щеки и уткнулась взглядом в черного дракона.

Он развалился на песке, сощурил глаза, нервно постукивал хвостом по песку, наблюдая за Каримом.