Старыгин толкнул дверь и вошел в кабинет.

Сцена, которую он увидел, удивительно напоминала туманную картину из его видения.

Несвицкий сидел за столом, недовольно повернув голову. На фоне ярко освещенного окна был виден только его силуэт, точно так же, как в видении Старыгина. А сбоку над ним возвышался еще один человеческий силуэт – неясный, неопределенный. Этот таинственный человек склонялся над Несвицким с явно угрожающими намерениями…

Но тут незнакомец увидел распахнувшуюся дверь, входящего в комнату Старыгина – и тут же отшатнулся от Несвицкого, спрятал что-то в карман и проговорил мягким, примирительным тоном:

– Ну что ж, Святослав Николаевич, раз вы не можете уделить мне времени – разрешите откланяться. Возможно, я загляну к вам в более удобное время…

– Возможно! – недовольно проворчал Несвицкий и только тут заметил Старыгина: – А, Митя! Это ты? Привет! У тебя какое-то дело? А то, понимаешь, я тут зашиваюсь…

Странный посетитель проскользнул мимо Старыгина и покинул кабинет.

Дмитрий Алексеевич проводил его взглядом и спросил:

– Кто это у тебя был?

– А черт его знает… – растерянно ответил Несвицкий. – Удивительно неприятный человек…

Он потер виски, пытаясь припомнить, о чем же только что разговаривал с посетителем. Тот что-то у него спрашивал, хотел от него чего-то добиться… но вот чего?

Несвицкий пытался вспомнить суть недавнего разговора – но как только ему казалось, что он начинает припоминать, приближается к ответу, – голову словно охватывал тесный обруч, сжимала тупая пульсирующая боль… да что же это такое? Он всегда был удивительно здоровым человеком и не знал, что такое головная боль…

Как это часто бывает, собственное бессилие вызвало у него раздражение против ни в чем не повинного человека, подвернувшегося под руку, – в данном случае Старыгина.

– Митя, – проговорил он, вскинув бороду, – ты что пришел-то? У меня вообще-то работы выше крыши… – и он выразительно оглядел разложенные на столе материалы.

И тут Старыгин почувствовал неловкость.

Только что он знал, зачем идет к Святославу, и вдруг начисто забыл.

Ведь у него и впрямь было к нему какое-то важное дело, но вот какое? Он не мог вспомнить это никакими силами.

Может быть, вопрос связан с той картиной, над которой он сейчас работает?

Старыгин представил себе гордую позу немецкого вождя, его роскошное одеяние, кинжал на поясе…

Кинжал! Вот из-за чего, должно быть, он отправился к Несвицкому!

– А, вот, Слава, вспомнил! – проговорил он оживленно. – Я тут на одной старой картине видел интересный образчик холодного оружия, может быть, это по твоей части!

Он склонился над столом, нашел среди записей и черновиков чистый лист бумаги и несколькими уверенными штрихами изобразил на нем кинжал немецкого вождя.

– Митя, не трогай здесь ничего! – возмущенно проговорил Святослав. – Ты все перепутаешь…

Тут он увидел рисунок Старыгина и удивленно захлопал глазами:

– Черт! Где ты видел этот кинжал?

– Да говорю же тебе – у меня сейчас в работе одна старая итальянская картина, так вот на ней…

– Не может быть! – Несвицкий подозрительно взглянул на приятеля. – Ты меня разыгрываешь!

– Больше мне делать нечего! – фыркнул Старыгин. – Если хочешь – взгляни своими глазами на эту картину, она у меня в мастерской. А что тебя так удивило?

– Что удивило? – Святослав по-прежнему выглядел недоверчиво. – Да ничего особенного! Просто именно такой кинжал мне вчера принесли на экспертизу!

– Что – очень похожий? – переспросил Старыгин.

– Не «очень похожий», – поправил его Несвицкий, – а тот самый. Если, конечно, ты его правильно нарисовал…

– Правда? – оживился Старыгин. – Покажи мне этот кинжал! Мне это будет очень полезно для работы над картиной!

– Все тебе сразу покажи! – проворчал Несвицкий. – Кинжал у меня дома, я его сюда не принес, потому что потом очень трудно будет обратно вынести. Сам знаешь, как теперь с этим строго, после прошлогоднего скандала. Скажи, Митя, – его глаза снова подозрительно заблестели, – а ты случайно с Куницыным не знаком?

– С кем?

– С Сергеем Куницыным. Есть такой молодой историк…

– Кажется, читал одну его статью, – припомнил Дмитрий Алексеевич. – Что-то связанное с историей древних индоарийских племен…

– Точно! – подтвердил Несвицкий. – Вот этот самый Куницын и принес мне вчера кинжал! Просил прочесть рунические надписи на рукоятке… так ты с ним точно незнаком? Может, вы с Куницыным сговорились меня разыграть?

– Да говорю тебе – я твоего Куницына в глаза не видел! Если не веришь – пойдем ко мне в мастерскую, я покажу тебе картину. Там изображен точно такой же кинжал!

– Индоарийские племена… – проговорил Несвицкий задумчиво. – Слушай, а ведь тот человек, который приходил ко мне до тебя, тоже интересовался индоарийскими племенами… руническими знаками, происхождением символа свастики… Знаешь что, надо позвонить Куницыну. Может, он знает странного посетителя.

Святослав перерыл все бумаги на столе и наконец нашел старую, потрепанную записную книжку.

– Ты чего живешь как в каменном веке? – проговорил, наблюдая за ним, Старыгин. – Все нормальные люди держат телефоны в памяти мобильника, а у тебя телефонная книжка, как при царе Горохе…

– Ага, в мобильнике! – фыркнул Несвицкий, перелистывая страницы. – А потом мобильник попадет под дождь, или еще что-нибудь с ним случится – и все телефоны пропадут, а я без них как без рук! А, вот он, телефон Куницына…

Святослав набрал номер Сергея и долго слушал длинные унылые гудки.

– Нет дома… – проговорил он наконец. – Странно, он говорил, что работает дома и почти никуда не выходит… ладно, после работы ему перезвоню!

Положив телефонную трубку, Несвицкий тоскливо оглядел разложенные на столе бумаги. Дмитрий Алексеевич правильно понял его взгляд и заторопился:

– Ну ладно, Слава, не буду тебе мешать, я вижу, у тебя работы выше головы… но если бы ты мне все же показал тот кинжал, это мне очень бы помогло!..

– Конечно. – Несвицкий оживился, даже посветлел лицом. – Давай встретимся сегодня после работы, зайдем ко мне домой, и я тебе его покажу…

– Оберштурмфюрер, вас вызывает к себе командир полка! – проговорил вестовой, заглянув в блиндаж.

Йоганн Рат пригладил светлые волосы, надел каску и выбрался наружу.

Он надеялся немного отдохнуть после ночной вылазки, но у начальства, как всегда, наметились другие планы. Впрочем, на то оно и начальство.

Быстро пробравшись по неглубоким путям сообщения, Йоганн подошел к блиндажу командира полка, шагнул внутрь полутемного помещения, вытянулся, лихо щелкнув каблуками: