Покойный Сухоногов не похож на посетителя библиотеки, его трудно представить посетителем читального зала. Значит, обрывок библиотечного заказа потерял кто-то другой. И если этот кто-то – не убийца, то он может быть важным свидетелем!

Во всяком случае, его нужно найти.

Майор Ленская встрепенулась, как собака, почуявшая след. Уж что-что, а искать она умеет!

От духоты и неприятного запаха в дворницкой у нее зашумело в ушах, к горлу подступила тошнота. Ленская оперлась рукой о стол и постояла так некоторое время.

– Александра Павловна, едем? – заглянул подчиненный с рысьими глазами.

– Едем! – Ленская решительно шагнула через порог.

В машине звон в ушах продолжился, зато шея совсем не болела.

Основная масса посетителей попадает в Эрмитаж через главный вход, который прежде выходил на Дворцовую набережную, а теперь – в парадный двор, куда можно войти с Дворцовой площади.

Сотрудники музея пользуются другим входом – менее заметной дверью, расположенной поблизости от Зимней канавки.

Так попадают в Эрмитаж и некоторые посетители – те, кто пришел сюда не полюбоваться музейными коллекциями, а по какому-нибудь важному делу.

Пожилой охранник, дежуривший на лестничной площадке возле служебного входа, задал очередному посетителю обычный вопрос – куда он направляется, проверил его паспорт и машинально проводил взглядом. Впрочем, уже через минуту он почему-то не мог вспомнить лицо этого посетителя и даже его фамилию. Взглянув в журнал, куда полагалось заносить всех посетителей, охранник с удивлением заметил, что забыл его записать.

Это был непорядок, вопиющее нарушение должностной инструкции, но не бежать же за странным гостем по коридору, выставляя себя на посмешище!

А странный посетитель быстро удалялся по первому этажу, по так называемому директорскому коридору, куда выходили двери немногочисленных кабинетов руководителей крупнейшего музея – директора, нескольких его заместителей, а также начальников основных отделов.

Сам коридор выглядел очень внушительно – стены обшиты темными дубовыми панелями, тут и там расставлены антикварные диванчики и солидные кресла красного дерева, резные высокие двери украшены медными табличками с именами и должностями обитателей кабинетов.

Миновав несколько кабинетов, посетитель остановился перед очередной дверью, на которой красовалась табличка:

«Александр Антуанович Габсбург-Зеленовский».

Должность Александра Антуановича не была указана, впрочем, все в Эрмитаже и без того знали, что он является одним из заместителей директора, а функции его так сложны и многообразны, что перечислить их на небольшой табличке просто не представлялось возможным.

Странный посетитель постучал в дверь и открыл ее, не дожидаясь ответа.

Кабинет Габсбурга-Зеленовского представлял собой длинное и узкое помещение, напоминающее формой рукав пальто, или, учитывая музейную тематику, – рукав форменной шинели чиновника начала девятнадцатого века. Единственное высокое окно кабинета выходило на Неву, за ним виднелась Петропавловская крепость. Все стены были увешаны старинным оружием, рыцарскими щитами и гербами. Кроме этого, образцы старинного оружия в полном беспорядке расположились на письменном столе Александра Антуановича, так что сам он был почти не виден за этим средневековым арсеналом.

Хозяин кабинета оказался маленьким, худощавым и чрезвычайно подвижным человеком лет шестидесяти.

Удивленно взглянув на посетителя, он проговорил:

– Приветствую вас… простите, не могу вспомнить ваше имя-отчество…

Гость представился, но Габсбург-Зеленовский то ли не расслышал его имени, то ли тут же его забыл. Запомнил только, что тот представляет очень известный и солидный журнал, время от времени освещающий на своих страницах вопросы отечественной и мировой истории.

– Мы с вами договаривались о встрече? – спросил хозяин кабинета неуверенно.

– А как же! – ответил посетитель жизнерадостно. – Я звонил вам вчера, и вы назначили мне встречу… правда, я опоздал, но совсем немного – только на три минуты. Пробки, знаете ли…

– Да, да, пробки… – растерянно согласился Александр Антуанович, потирая переносицу.

Он совершенно не помнил вчерашнего звонка, не помнил, что назначил кому-то встречу… Неужели это первые признаки начинающегося склероза? Неужели ему действительно пора на пенсию, как частенько говорит ему жена?

– И что же вас интересует, э… – Габсбург-Зеленовский сделал жалкую попытку вспомнить имя гостя, но ничего не получилось.

Впрочем, тот этого не заметил.

– Александр Антуанович, – проговорил он с неподдельным энтузиазмом, – наш журнал готовит ряд статей, посвященных истории зарождения фашизма в Германии.

– Это очень интересно, но какое отношение имеет к этой теме Эрмитаж? Мы не занимаемся этим периодом истории…

– Но вы, несомненно, занимаетесь историей индоевропейских народов, или арийских племен, как называли их нацисты.

– Допустим… у нас действительно есть хорошие специалисты по культуре индоевропейцев позднего неолита и времен зарождения ранних государств…

– Вот это нам очень близко! В особенности же наш журнал интересует расшифровка рунических надписей и распространение в археологических находках знака свастики.

– Интересно, интересно… – Александр Антуанович заметно оживился. – Но вы, конечно, знаете, что свастика – древний солярный символ, применявшийся почти всеми народами мира, что существовало много ее разновидностей – прямая и закругленная, левосторонняя и правосторонняя, и что, собственно, та свастика, которую изображали на своих флагах нацисты, это не совсем свастика, а так называемый хакенкрейц, или крюкастый крест…

– Конечно, конечно, я все это знаю, – заверил его посетитель. – Но все же я хотел бы спросить – кто из ваших сотрудников может дать квалифицированную консультацию на эту тему?

– Руны, свастика, древние арийцы… – забормотал Габсбург-Зеленовский. – Знаете что, вам, пожалуй, надо обратиться к Святославу Несвицкому из отдела древней Европы. Он очень хороший специалист и охотно ответит на все ваши вопросы…

– Благодарю вас! – проговорил посетитель и тут же покинул кабинет Александра Антуановича.

А Габсбург-Зеленовский долго сидел, пытаясь вспомнить его лицо. А по возможности – и имя.

Ведь он несколько минут разговаривал с этим человеком, а теперь видел перед собой только пустой овал без глаз, без носа и прочих немаловажных деталей… что же это такое? Неужели ему и впрямь пора на заслуженный отдых?

Александр Антуанович потер переносицу.

О чем он только что думал? В голове крутилась какая-то неясная мысль. То ли он с кем-то разговаривал, то ли только собирался поговорить… нет, вроде сегодня у него не было посетителей, да он и не планировал никаких встреч.