– Пока не скажу.

Добираясь до работы, чувствую я себя просто отвратительно. Каждая мать знает, каково это – испытывать чувство вины.

Я точно писала этот пункт, точно! Одним из первых!

Тогда почему его не было в списке...

Часть 31

***

– Теперь он точно решит, что я плохая мать.

– Ты прекрасная мать. А если он так подумает, значит, идиот, – утешает меня Виталик.

Он прикрыл меня и побег с работы остался незамеченным. Даже вездесущая Аллочка не увидела, что меня нет. Зато успела настучать Дементьеву, что в ординаторской стоит букет.

Ну что за человек!

– Он остался с Мишей?

– Да, сказал, что поработает из дома. Прихватил с собой ноутбук.

– Скоро так к вам совсем переберется.

– Виталик! – бросаю на него укоризненный взгляд. – Он женат. Закрыли тему. Меня сейчас больше волнует, каким образом из списка пропал пункт про арахис.

– Может быть няня подменила список? – он явно шутит, чтобы разрядить обстановку, но мне совсем не смешно.

Пока бежала до работы, такая мысль действительно мелькнула. Но это же глупо! Зачем ей это делать?

– Зайдешь к отцу? Ибрагимов сказал, что да, это был инсульт.

– И как он?

– Думаю, тебе все-таки стоит сходить и узнать самой. Он твой отец. А если… ты же себя потом не простишь.

Думать про это "если" я категорически не хочу. Потому что мой сильный, уверенный в себе отец ассоциируется у меня с человеком, которому все по плечу, и его не берет ни одна хворь.

Но слова Виталика все-таки сеют некую тревогу.

Может быть действительно пора уже прекращать эту холодную войну?

Если он не захочет видеть меня… ну что ж, это будет его выбор.

– Он в реанимации?

– Пока да. Но он стабилен. Оставили исключительно для подстраховки.

– МРТ головного мозга сделали?

– Да. Но еще не расшифровали.

Киваю, и направляюсь к отделению.

Смешно, но я волнуюсь перед встречей с собственным отцом. Я давно выросла и стала уверенной в себе, перестала зависеть от чего-то мнения и сама строю свою жизнь. Но чем ближе приближаюсь к палате, где лежит мой отец, тем сильнее боюсь, что не смогу совладать с эмоциями. Что если он посмотрит на меня так, как смотрел раньше, я снова превращусь ту зашуганную Аню, какой была раньше.

Мне страшно, но я делаю этот шаг.

В реанимационной палате тихо, холодно и чисто. Ничего лишнего, только аппаратура, раздетые догола пациенты под тонкой простыней. Три человека, все мужчины, спят, или находятся в забытье от сильнодействующих препаратов.

Отца я не могу найти сразу. Все какие-то мелкие, щуплые, седые. На моего крепкого черноволосого отца никто не похож даже отдаленно. А потом к своему ужасу узнаю в мужчине, что лежит у окна, папу…

Невозможно поверить, что это он. Как же он постарел!

Мы не виделись несколько лет, и в моей памяти он всегда был таким, каким я его запомнила, когда убегала, но, как оказалось, время не властно даже над ним.

Подхожу ближе. Он спит. Кажется, что сладко и безмятежно, но на самом деле я знаю, что это спокойствие обманчиво.

Сюда не попадают просто так.

– Пап, – шепчу еле слышно, рассматривая его лицо. Мелкие когда-то морщинки вокруг глаз стали глубже, четко обозначились носогубные складки.

Невозможно поверить, что это и есть великий и могучий Руслан Каримов, которого до я до смерти боялась в детстве.

– Пап, – повторяю снова, но он не слышит. То ли так крепко спит, то ли делает вид.

Судя по тому, как дрогнули ресницы – второе. Ну что ж… видимо, я не ошиблась и люди действительно не меняются.

Собираюсь уйти, как слышу едва уловимое:

– Я тебя сразу и не узнал. Ты сильно изменилась.

Пытаюсь спрятать волнение и включить профессионализм. Надеваю на лицо легкую улыбку:

– Прямо-таки сильно?

– У тебя взгляд стал другой.

– "У тебя тоже", – хочется ответить, но я молчу.

Не смотря на все, что произошло между нами в прошлом, что он для меня сделал – он мой отец, и видеть его таким выше моих сил.

– Спи. Я зайду к тебе завтра.

– Постой, – вдруг произносит совсем неожиданно он, и цепляется за мою руку, своей сухой и холодной. – Я должен тебе кое-что рассказать.

– Может быть потом? Не трать силы.

– Нет, сейчас, – уперто произносит он, и теперь я узнаю в его голосе ноты того самого Руслана Каримова, который держал в кулаке весь район и нас с мамой. – Хочу, чтобы ты это знала.

Понятия не имею, что именно он хочет мне сказать, тем более спустя столько лет тишины. Но послушно опускаюсь на краешек его кровати.

– Хорошо, я слушаю тебя.

Часть 32

***

Милана была в гневе.

Раньше ей казалось, что их брак с Ратмиром пусть и не самый счастливый, но довольно прочный. Потому что она всегда была мудра. Мозг выносила в меру, имела некоторые рычаги давления на мужа при помощи манипуляции чувством его вины.

Она закрывала глаза на измены, но делала это так, чтобы он знал, что она в курсе и просто великодушно прощает. Они прожили вместе целых пять лет, и вот с некоторых пор все начало рушиться.

Не за горами момент, когда он соберет вещи и поселится у нее. И оставить на плаву тонущую лодку могли только две вещи: ее беременность и полное устранение с горизонта его бывшей "любви".

Увы, первый вариант отпадал. Потому что чтобы забеременеть, нужно прямое участие двоих, а Ратмир даже близко не подходит к ее спальне. Он и раньше не был там частым гостем, но теперь все окончательно разрушилось.

И все из-за нее!⠀

– Он до сих пор там?

– Наверное, да. Я не знаю наверняка. Он отпустил меня, – проблеяла в трубку нянька, и Милана от злости скрипнула зубами.

– Затем я тебе плачу? Чтобы ты всегда была рядом и следила! Следила и докладывала мне обо всем, что у них там происходит! Какой мне от тебя прок, если тебя там нет?

– Я же не могла остаться там насильно! И вообще,