– Да, даже сейчас, – прошептала она. – Теперь … и я так счастлива! – она замолчала, но он услышал ее. – Так счастлива! Неужели все это сон? Скажи мне.

Он енаклонился и поцеловал ее.

– Кака ты думаешь, это сон? – спросил он.

Мгновенный цвет окрасил ее лицо и шею, а глаза опустились.

– И ты счастлива? – спросил он. – Только представь, как счастлив я. Так как мужская любовь глубже, страстнее женской, Стелла. Подумай, как я себя чувствую!

Она вздохнула и посмотрела на него снизу вверх.

– Но все равно это неправильно! Я боюсь, весь свет узнает об этом.

– Весь свет! – повторил он с презрительной улыбкой. – Какое нам дело до этого мира? Мы двое стоим снаружи, за его пределами. Наш мир – это любовь, это наши два "я", моя дорогая.

– Весь свет, – повторила она. – Ах! Что они скажут? – и она инстинктивно оглянулась через плечо на огромный дом, залитый светом, струящимся из его многочисленных окон. – Даже сейчас … сейчас они гадают, где ты, ждут, ждут тебя. Что бы они сказали, если бы узнали, что ты здесь со мной, и … и все, что произошло?

Его глаза потемнели. Он знал лучше, чем она, со всеми ее страхами, что они скажут, и уже набрался храбрости, чтобы встретить бурю, но улыбнулся, чтобы еще раз заверить ее.

– Они скажут, что я самый счастливый из людей. Они скажут, что боги расточили свои добрые дары обеими руками, они подарили мне все то, о чем ты так много думаешь, и величайшее из всего – истинную единственную любовь чистого, прекрасного ангела.

– О, тише, тише! – пробормотала она.

– Ты для меня ангел, – просто сказал он. – Я недостоин прикасаться к подолу твоего платья! Если бы я только мог прожить свою никчемную, грешную жизнь заново, ради тебя, моя дорогая, она была бы чище и немного менее недостойна тебя.

– О, тише! – прошептала она. – Ты недостоин меня?! Ты мой король!

Каким бы сильным мужчиной он ни был, его взволновали и тронули до глубины души простые слова, красноречиво свидетельствовавшие о ее абсолютном доверии и преданности.

– Моя Стелла, – прошептал он, – если бы ты знала все; но смотри, отныне моя жизнь принадлежит тебе. Я отдаю ее в твои руки, лепи ее так, как ты захочешь. Отныне она твоя.

Она смотрела на него, вся ее душа была в ее глазах, и при его словах страстного протеста внезапный трепет пробежал по ней, а затем так же мгновенно, как если бы между ними внезапно возникла холодная рука, она вздрогнула.

– Моя, – испуганно выдохнула она, – пока они не отнимут ее у меня.

Глава 13

Он вздрогнул. В этих словах была почти торжественность пророчества.

– Кто посмеет? – сказал он, а потом рассмеялся. – Моя маленькая, испуганная, дрожащая любовь! – пробормотал он. – Ничего не бойся или, скорее, скажи мне, чего ты боишься и кого.

Она посмотрела в сторону окон.

– Я боюсь их всех! – сказала она тихо и просто.

– Моего отца?

Она наклонила голову и опустила ее ему на плечо.

– Графиню, всех их, лорд Лейчестер …

Он мягко положил руку ей на губы.

– Что это было, что я слышал? – сказал он с нежным упреком.

Она подняла глаза.

– Лейчестер, – прошептала она.

Он кивнул.

– О, если бы это имя стояло особняком, – сказал он почти с горечью. – Барьер, который, как ты воображаешь, стоит между нами, исчезнет тогда. Никогда, даже в шутку, больше не называй меня моим титулом, моя дорогая, или я возненавижу это!

Она улыбнулась.

– Я никогда этого не забуду, – сказала она. – Они мне не позволят. Я не леди Ленора.

Он слегка вздрогнул, затем посмотрел на нее сверху вниз.

– Слава Богу, нет! – сказал он с улыбкой.

Стелла улыбнулась почти печально.

– Она может забыть; она тоже благородна. Как она прекрасна!

– Так ли это? – сказал он, улыбаясь ей сверху вниз. – Для меня в мире есть только одно прекрасное лицо, и … оно здесь, – и он коснулся его пальцем, – здесь … мое собственное. Но что такое Ленор для нас сегодня вечером, моя дорогая? Почему ты говоришь о ней?

– Потому что … мне сказать тебе?

Он кивнул, глядя на нее сверху вниз.

– Потому что они сказали … леди Лилиан сказала, что … – она замолчала.

– Ну и что?"

– Что они хотели, чтобы ты женился на ней, – прошептала она.

Он засмеялся своим коротким смехом.

– Она могла бы сказать то же самое о нескольких молодых леди, – сказал он. – Моя мать очень обеспокоена этим вопросом. Да, но желания – это не лошади, или, возможно, кого-то можно было бы убедить сесть на лошадь и ехать так, как хотят их родители, – разве это не звучит мудро и глубоко? Я не поеду к леди Леноре; я припал к твоим ногам, моя дорогая!

– И ты никогда больше не уедешь, – пробормотала она.

– Никогда, – сказал он. – Здесь, рядом с тобой, я останусь, пока жив!

– Пока длится жизнь! – повторила она, как будто слова были музыкой. – Ты всегда будешь рядом со мной. Ах, это звучит слишком красиво! Слишком красиво!

– Но это будет правдой, – сказал он.

Часы пробили час. Стелла вздрогнула.

– Так поздно! – сказала она с легким вздохом. – Я должна идти – и она с легкой дрожью посмотрела на окна. – Если бы я только могла улизнуть, не увидев их … не будучи замеченной! Я чувствую … – она замолчала, и краска залила ее лицо и шею, – как будто им достаточно взглянуть на меня, чтобы понять … понять, что произошло, – и она задрожала.

– Ты так боишься? – спросил он. – Действительно так боишься? Ну, а почему они не должны знать?

Она нетерпеливо подняла глаза.

– О, нет, не говори им! Почему мы должны говорить им; это … это все равно, что позволить им разделить наше счастье; это наш секрет, не так ли?

– Давайте оставим это себе, – сказал он тихо, задумчиво. – В самом деле, зачем им знать! Давай оставим мир снаружи, по крайней мере, на некоторое время. Ты и я, одни в нашей любви, моя дорогая.

Он обнял ее за плечи, и они вернулись в цветник, и здесь она отстранилась от него, но только после того, как он поцеловал ее еще раз.

– Знаешь, это наше настоящее "спокойной ночи", – сказал он. – "Спокойной ночи", которое мы сейчас скажем, ничего не будет значить. Это наше "спокойной ночи". Счастливых снов, мой ангел, моя звезда!

Стелла на мгновение прижалась к нему с легким неохотным