– Н-нет… не надо… прости… боюсь…

– Ну, хорошо. – Он понимал, что она сейчас без памяти кинется бежать, оглашая всю улицу истошным визгом. Любопытство исчезло, как сдунутое ветром. – А хотя бы поговорить с тобой можно? Прямо здесь?

– О… о чём? – На её щеках бледность стремительно пробивалась даже сквозь слой румян.

– Ну хотя бы о том, откуда ты родом и почему так меня боишься. Я б тебя позвал посидеть в каком-нибудь кабачке, да только со мной тебя там не обслужат. – Он неуклюже попытался шутить. – Не бойся, денег не потеряешь. – Он протянул ей три золотых монеты. Их у него скопилось не так уж и мало – кормили в Академии, а на что ему ещё было тратить деньги? – Ну, неужто ты думаешь, что здесь, в Ордосе, Светлые маги позволят мне совершить какое-нибудь злодеяние?..

– Ну, положим, разбойникам-то они не слишком мешают, – заметила Атлика. Голос её уже не дрожал.

– Тогда постоим прямо здесь, – предложил Фесс. – Да на, возьми же наконец деньги!.. – Он чуть ли не силой впихнул три нагревшиеся от его ладони монеты в мокрый от пота её кулачок. – А то что это такое, даже поболтать не с кем, вот ведь какая история. – Фесс продолжал говорить, слова сейчас ничего не значили, самым важным было погасить её страх. – Сидишь за книгами, сидишь… света белого не видишь.

Она несмело улыбнулась.

– Да разве Тёмному магу положено белый свет видеть?

– Тёмному магу всё положено, – сказал он наставительно. – В том числе и про тебя всё знать.

– А сам ты откуда? Говор у тебя странный…

– Далеко. С Северного Клыка. Слышала о таком?

– Да разве там люди живут? – удивилась она.

– Как видишь… – Фесс пожал плечами.

Так, мало-помалу, они разговорились, прямо в ночном переулке, под раскачивающимся на цепи масляным фонарём – магических светильников хватало только на самые богатые улицы города.

…Атлика была родом из Аркина. Не чинясь, девушка с внезапной откровенностью рассказала, как впала в бедность семья, как отец вернулся инвалидом после карательного похода против каких-то еретиков в Эгесте, как билась мать, тщась прокормить беспомощного мужа и детей, как она что было сил толкала старшую дочь сделаться послушницей, Спасителевой невестой – семья таковой получала от Святого Престола хоть и маленькую, но пенсию.

– А почему же ты не захотела?

– Что я в этой обители не видала? – Атлика презрительно повела плечиком. – Чтобы всё это отцы-инквизиторы лапали? – Она провела ладонями по груди, платье туго натянулось, и Фесс невольно сглотнул. – Ну их, терпеть не могу. Вот и решила… Подёнщицей работать или там в прислугу – нет, не для меня. Сперва, – она усмехнулась, – хотела к разбойникам податься. Да только спасибо умным людям, объяснили, для чего я им только нужна и буду. Нет уж. Лучше я вот так. Да и кроме того, – она посмотрела на Фесса с открытым вызовом, – люблю я это дело.

– Любишь? – опешил он.

– А чего тут странного? – фыркнула Атлика. – Ежели с душой, так любое дело можно хорошо делать.

– Но здесь… отдаваться за деньги… всякие там уродливые… извращенцы всякие…

– На каждого извращенца свой прихват найдётся, – пожала она плечами. – С умом дело надо делать и на кого попало не бросаться. Так что… заработки здесь приличные. Не то что у нас, в Аркине. Я ведь тоже от инквизиторов сюда ушла – промысел придушили, будто и не мужики. Из товарок моих кого живьём сожгли, кого вверх ногами вздёрнули, кого крючьями растягали… Остальные, кто смог, сбежали куда глаза глядят. Я слышала, кое-кто даже к эльфам с орками подался. Всё лучше, чем умирать!.. Ну, а я – к магам, в Ордос. Тут ничего, жить можно. Вот скоплю деньжат, уеду отсюда… в Эбин или в Семиградье; лавку куплю. Или таверну открою. Я собой торговать долго не намерена. Слушай, что это я всё про себя да про себя! Расскажи лучше ты! Чем вы, Тёмные, взаправду занимаетесь? А то такое про вас народ говорит… Хотя я смотрю – ты вроде б ничего.

Фесс в свою очередь принялся рассказывать. Самую малость приукрасив, он поведал Атлике о беспокойных кладбищах, с лёгкостью добившись требуемого действия. Девушка охала и ахала, прикрывая глаза ладонью.

– Страх-то какой! – протянула она, когда Фесс закончил. – Слушай… так это ж дело благородное. За что ж вас тогда народ так боится?

– За былое, наверное, – ответил Фесс. – Только ведь оно давно прошло. Тёмных магов и не осталось нисколько…

Атлика задумчиво повела плечами.

– Знаешь, хорошо мне с тобой болталось, Тёмный. И вроде б уже и не боюсь тебя нисколько… А сейчас, прости, идти надо. На три цехина долго не протянешь.

– Возьми ещё. – Он с готовностью сунул руку под плащ.

Она покачала головой.

– Не надо. Я незаработанное не беру. С тебя, разумеется. – Она прыснула. – Моё дело – задницей вертеть, а не лясы точить. Это со святыми сёстрами хорошо, не со мной. Ну, красавец, прощай. Может, ещё когда свидимся. – Она махнула рукой и нырнула в распахнутую дверь ближайшего кабачка.

Фесс постоял несколько мгновений, в глупой надежде, что она ещё вернётся. Заходить внутрь он не стал – при одном виде его чёрного браслета народ начнёт тихо расползаться по углам, как тараканы.

Постаравшись как следует запомнить это место, он медленно пошёл прочь. Мало-помалу его шаг убыстрялся – по мере того, как обычные для студиозуса «тёмного» факультета мысли начинали вновь овладевать им.

«Помни, – неустанно внушал Неясыти Даэнур, – мы окружены врагами. Они готовы растерзать нас только за то, что мы не такие, как они. Ненависть ослепляет их разум, и она же порой подсказывает им наиковарнейшие и наиподлейшие ходы. Если тебе улыбаются, при этом видя твой браслет, – значит, за спиной у этого человека в кулаке зажат нож. Помни, каждый взгляд, каждый вздох, каждый шаг наш не остаётся незамеченным. Мы – враги; а с врагами хороши и честны любые хитрости».

«Что, если эта девчонка работает на кого-то, скажем, на милорда ректора?» – мучительно думал Фесс, быстро шагая по весёлым ордосским улицам. Эти мысли и впрямь причиняли боль – неужто он уже не в праве никому верить и принимать вещи, какими они есть, а не искать за каждым словом или жестом глубины коварного замысла? Вот и теперь. Что, если его поход в катакомбы не остался незамеченным? И ему подбросили эту самую Атлику, рассчитывая воспользоваться его тоской по простому человеческому разговору? Что, если теперь они только и будут ждать, когда он вновь придёт на этот перекрёсток? Пока он шёл, к нему совалось несколько девиц – но только эта завязала разговор. Наверняка неспроста. Надо быть крайне осторожным. Конечно, проще всего постараться забыть о ней и никогда больше не ходить в те места – но тогда замысел врага так и останется неведом ему, Фессу. А этого позволить нельзя.

Кости в катакомбах, золото, Атлика… слишком много совпадений для одного дня. Тебя ведут, Неясыть-Фесс, тебя ведут к какой-то одним им видимой цели. Быть может, это сам милорд ректор. Может, Святая Инквизиция – ходили упорные слухи, что она засылает в неподвластный ей Ордос одного шпиона за другим – а о ненависти святых отцов-инквизиторов к Тьме давно уже ходят легенды. А может, за всем этим – не только за золотом – стоят всё те же маски Эвенстайн и Бахмут.