— Но как это прошло мимо телеканалов? — не выдержала Инга.

— Гангстерские войны — заурядное явление, — чуточку удивленно ответила Анна Кузьминична. — О трупах сообщали по телевизору, но никому и в голову не могло прийти связать гибель наркоторговцев со скромной религиозной организацией.

— Бандиты, разумеется, отвечали на удары? — поинтересовался Артем.

— Разумеется. Охотились за проповедниками, убивали их, но… Рядовые члены Союза ортодоксов знают не очень много, вывести на высшее звено они не могут. К тому же их невозможно запугать: они веруют.

— Потом, по другим каналам, мы узнали, что бандитам удалось договориться с Курией, — продолжил Никита. — Проповедники сказали так: «Мы не думаем, что сможем уничтожить всех вас, но почему бы не попробовать?» В итоге там, где можно заметить переплетенный виноградной лозой крест, наркотики не продают.

— А кресты встречаются все чаще и чаще.

— Да, я хотела спросить, — Инга скромно улыбнулась. — Почему такой странный знак: крест, переплетенный виноградной лозой?

— Вы не знаете даже этого?

— Мы бы хотели услышать вашу версию.

Никита внимательно посмотрел на рыжую и очень серьезно произнес:

— Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой — Виноградарь; Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Вы уже очищены через слово, которое Я проповедовал вам.

— Что скажешь? — поинтересовалась Инга. — На мой взгляд, любопытная получилась беседа: никакой точной информации, но впечатлений масса.

— Курия действительно готовит что-то очень серьезное, — протянул Артем. — Что-то такое, что требует массовой поддержки населения.

— Возможно, — помолчав, признала девушка. — Они не превратились в секту, аккуратно работают с людьми, не выдергивая их из жизни и не создавая излишних проблем. Если Союз не ищет деньги, значит, ему нужно от публики нечто иное. Согласна!

— Не забывай об эффективной и эффектной расправе с драгдилерами, — добавил Артем. — Врага Курия выбрала идеально: к этим подонкам сочувствия никто не испытывает.

— «Курия против наркотиков!» Это похоже на предвыборный слоган.

— «Курия против наркотиков!», «Курия против еретиков!», «Курия за истинную веру!», и маховик набирает обороты. — Молодой наемник покачал головой. — Кажется, мы немного недооценили эту команду.

— Не думала, что на тебя так подействуют сплетни, рассказанные старой теткой, — поддела друга рыжая.

— Кстати, о тетках: сними, в конце концов, морок с несчастной женщины.

— Ах, да!

— Надо бы сходить за сигаретами… — Анна Кузьминична вздохнула и уже хотела бросить пачку в мусорное ведро, но остановилась и вскрикнула от неожиданности: как и подсказывала ей память, в пачке оставалось еще меньше десяти сигарет.

— А стоило ли колдовать в таком месте?

Инга осеклась. Увлеченные разговором наемники не заметили, как из бокового коридора вышел молоденький, совсем молоденький монах в простой черной рясе, перехваченной обыкновенной веревочкой. Увидев Артема и девушку, юноша остановился и, видимо, расслышав последние слова диалога, решил включиться в разговор.

— Не ожидал увидеть вас здесь, — буркнул наемник.

— Почему? — искренне удивился монах.

— Мне казалось, что это светская организация.

— Это так, — кивнул отец Алексей. — Церковь не имеет отношения к деятельности комитета.

В свете подозрений, появившихся после рассказов Ивана Хазарова, встреча с лидером Забытой пустыни не входила в планы наемников, и они торопливо пытались понять, как следует себя вести.

— Артем хочет сказать, что здесь должны с подозрением относиться к представителям любой духовной организации, — встряла рыжая. — В конце концов, фанатиком можно стать…

— Да, — улыбнулся монах, — футбольных болельщиков здесь тоже не привечают.

Наемник рассмеялся. По тому, что он слышал о молодом преемнике старца Никодима, Артем составил достаточно унылый образ оторванного от жизни мальчика, случайным образом оказавшегося не на своем месте. Но мальчик рос, менялся, и наемник сумел уловить глубокую внутреннюю уверенность, стальным стержнем проходящую через душу Алексея.

— Сдаете конкурентов?

— Давайте перестанем шутить, — предложил отец Алексей.

— Извините.

Монах задумчиво погладил редкую бородку.

— Дело, которым здесь занимаются миряне, угодно церкви. Я считаю своим долгом поддерживать подобные начинания. — Большие глаза без стеснения осмотрели наемников. — А вот ваше появление действительно неожиданно. Насколько я знаю, вам не близки идеи благотворительности и бескорыстной помощи. Неужели я ошибался?

— Не ошибались, — успокоил монаха Артем. — Мы здесь по работе, а не ради этих…

Красноречивая мимика наемника отчетливо указывала на то, что он прекрасно знает, как закончить фразу, но не уверен, что эта концовка будет адекватно воспринята девушкой и глубоко религиозным человеком.

— Не ради этих несчастных, — поспешил ему на помощь отец Алексей.

— Гм… можно сказать и так, — не стал возражать Артем. — Но я думаю, что уместнее будет сказать: слабаков.

— Любой человек слаб, — тихо проговорил монах. — Как бы он ни пытался показать обратное. У любого человека бывают моменты, когда он нуждается в утешении и сочувствии.

Инга, которая готовилась вступить в разговор, вопросительно посмотрела на друга, наемник покачал головой и серьезно произнес:

— С этим не поспоришь, отец Алексей. Но, говоря о слабости, я имел в виду не нынешнее состояние этих… несчастных, а то, ПОЧЕМУ они оказались в таком положении.

— По разным причинам. Некоторые искали утешение и поддержку, некоторые Истину. Не их вина, что на своем пути они встретили негодяев.

— Их, — жестко бросила Инга. — Все эти гуру-свидетели-дианетики шныряют по Москве, как крысы по канализации, и каждый человек хоть раз да пересекался с ними. Но вот этим, — девушка презрительно кивнула вдоль коридора, — заканчиваются далеко не все встречи. Артем назвал это слабостью, имея в виду отсутствие внутреннего стержня, а я считаю, что их довела заурядная человская глупость. А насчет поиска Истины… Тот, кто действительно ее ищет, никогда не остановится, чтобы развесив уши слушать чужие россказни о ней.

— Вы слишком суровы.

— Или справедлива?

— Если не жестоки.

— Мне кажется, что Инга достаточно обоснованно определила причины нашего отношения к этим… несчастным. Глупость не вызывает сочувствия.