– Однако врач не приказывал вам сменить какое-нибудь из ваших убеждений, – заметил Олег.

– Только этого не хватало! – обиделся Великий хакер. – Приходишь к стоматологу с верой, скажем, в Христа, а выходишь – с верой, скажем, в Аллаха! Однако учтите, друзья мои, есть множество веществ, погружающих человека в мягкий сон, и мы могли бы выбрать из них те немногие, которые привели бы (и я в этом убеждён) к СМЕНЕ наших убеждений.

– Так что же?! – фыркнула Рита. – Я, например, убеждена, что Земля – это шар, но кто-то, погрузив меня в медикаментозный сон, возьмёт и заставит меня (меня не спросясь) вернуться к мнению древних, что Земля плоска, как лазерный диск?

– А чем чёрт не шутит, – засмеялся Олег, – а вдруг найдётся какой-нибудь мягкий наркотик, который надолго превратит тебя в доверчивую дурочку, готовую поверить, вообще, во что угодно.

– А вдруг эта процедура опасна для здоровья? – испугалась Рита.

– Медики говорят, что мягкий сон совершенно безвреден, – солидно пояснил Розанов. – Вот на тебе, моя мудрая дочь, мы и проверим, как такого рода сон действует на твои принципы.

– Не трогайте Риту! – воскликнул Олег. – На женщинах репродуктивного возраста нельзя экспериментировать. Я с радостью соглашусь быть подопытным кроликом в этом вашем великом эксперименте!

– Надо же! Беспокоится! – скороговорочкой выпалил Михаил Борисович. – Мне нравится этот юноша… А тебе, дочь моя?

– Папа, тебе не кажется, что ты нарушаешь нашу конвенцию не соваться в личные дела друг друга?

– Не будь такой принципиальной, дочь! – картинно возмутился Розанов.

– Кстати, излишнюю Ритину принципиальность можно ослабить с помощью какого-нибудь химиката и сеанса соответствующего внушения, – подлил Олег масла в огонь.

– Блин! – неслыханно грубо выругалась Рита. – У меня дурное предчувствие. Какие-то мои внутренние принципы запрещают кому бы то ни было лезть в основы моей личности.

– А во имя счастья человечества? – съехидничал Михаил Борисович.

– Вспомни, папочка, старую истину: дорога в ад вымощена добрыми намерениями, – отчеканила Рита.

– Но отсюда не следует, милая Риточка, что нужно запрещать людям иметь добрые намерения, – не остался в долгу добрейший папа.

После повисшей паузы Олег попробовал подвести итог:

– Все операции с прочисткой мозгов пока выглядят довольно опасными, ибо нет на Земле людей, достоверно знающих, какими в точности должны быть «правильные» убеждения. Может быть, нам нужно стремиться к созданию не идеального человека, а идеального общества, в котором гармонично жили бы рядом друг с другом люди с разными взглядами на мир?

– Не ожидал, юноша, от вас такой благоглупости, – возмутился Розанов. – Не ожидал, что вы предложите нам спокойно смотреть на безумцев, толкающих нас к войнам.

– Может быть, нам стоит спросить мнение третейского судьи? – задал неожиданный вопрос Олег и таинственно улыбнулся.

– Но Олег, кого же ты выберешь на роль мудрого и независимого арбитра? Ведь, насколько мне известно, на земле нет всезнающих людей, – усмехнулась Рита.

Отец и дочь замолчали, ожидая реакции Олега. Выдержав театральную паузу, молодой человек медленно заговорил:

– Человечество испокон веков мечтало о никогда не ошибающемся судье. И оно быстро разобралось, что среди обычных смертных такого не отыскать. И тогда древние люди нашли решение, которое только и могло возникнуть в их дремучем сознании. На роль верховного судьи они выбрали не человека, а всезнающего Бога. Вспомните о так называемым божьем суде, который широко практиковался многими народами вплоть до недавнего времени… Но, надеюсь, вы согласитесь, что поиск третейского судьи среди богов явно бесперспективен. «Где же тогда его искать?» – задал Олег риторический вопрос и победно взглянул на Розановых. По уверенному тону и слегка лукавой улыбке было видно, что он знает ответ.

– Я, кажется, догадываюсь, к чему вы клоните, – прервал Михаил Борисович рассуждение Олега. – Знаете, я недавно смотрел международный чемпионат по теннису. Мне, признаюсь, нравится наблюдать за изящными движениями физически развитых девушек и за милыми взрывами их эмоций при удаче или ошибке. Но знаете, теннисный мяч летит очень быстро (иной раз до двухсот километров в час), и судьи должны заметить, попал мяч в корт или всё-таки в аут. Иногда мнения судей и игроков расходятся, и возникает проблема установления истины. Вскользь замечу, что от решения этой проблемы зависит весьма немалый заработок теннисиста. Так вот, представьте себе, не так давно появилась компьютерная программа «Соколиный глаз», способная быстро и однозначно показать, куда именно попал мяч.

– Я рад, что вы меня поняли, – заулыбался Олег. – Роль праведного судьи могла бы исполнить разумная машина с электронными мозгами. И такую машину с независимым сознанием мы и должны построить. Кстати, – продолжил Олег, всё более оживляясь, – главное тут не в скорости мышления той машины, а в её независимости и непредвзятости. В машинную память надо загнать содержание всех естественных наук и все тщательно выверенные факты мировой истории. Только такой супер-интеллект, располагающий всей совокупностью надёжных знаний, накопленных человечеством за последние триста лет, и мог бы выступить в роли объективного арбитра. И главное, на мой взгляд, – серые глаза Олега, настроились на бесконечность, – та всезнающая машина должна в своих суждениях быть более независимой, чем самый строптивый, самый оригинально мыслящий мудрец.

– Но как может машина быть независимой, если она, подчиняется нашим программам, то есть фактически зависит от нас? – задала Рита вопрос, ставящий под сомнение идею Олега.

– И тем не менее, такие независимые счётные устройства возможны! – Великий хакер принял свою любимую надменную позу. – И, я, к вашему сведению, ЗНАЮ, как их сделать.

26

Придя в начале сентября 2012-го в университет, Арина узнала, что её самый близкий университетский товарищ женился на Рите. Она ожидала, что это случится, и всё-таки расстроилась. Женитьба Олега удаляла из её круга талантливого человека, настоящего интеллектуала, и ей было трудно смириться с этой невосполнимой утратой. Чтобы скрыть своё испорченное настроение, Арина поспешила уехать домой. Забралась с ногами в любимое кресло, вывезенное из своей комнаты на Сенной, напилась, разревелась и провалилась в неглубокий сон. Очнулась от звонка домофона. Включила камеру, следящую за входом, – на крыльце стоял незнакомый молодой человек в шляпе и классическом костюме серого цвета.

– Кто вы? – спросила через домофон.

– Я сотрудник господина Никифорова. Зовут меня Илья Маковский.

«Илья Маковский? – напрягла память Арина. – А! Гришуля уже упоминал это имя. Это тот парень, тот клон, которого приглашал Никифоров, чтобы оценить способности клона-мужчины? По мнению Гришули, он оказался чуть ли не гением».

– Заходите, Илья.

Он вошёл.

– Простите, сударыня, имею ли я честь увидеть Григория Александровича?

– Увы, господин Маковский, такой чести вы не имеете. Господин Никифоров в отъезде,