– Но он мог возразить. Заставить Антона отступиться.

– Видимо, не смог. Антон вспыхнул к Марине очень сильными чувствами. Никого слушать не захотел, женился на обожаемой женщине. Даже с первой женой из-за Марины развелся.

– Антон был женат прежде? – внезапно заинтересовался Таракан. – Вы мне об этом раньше не говорили.

– Его первая жена уже умерла, – отмахнулись подруги. – Да и сейчас речь не о ней. Мы вам про Марину толкуем.

– Да, да, – несколько рассеянно отозвался Таракан. – Слушаю вас, девочки.

– Так мы и говорим… Марина мужа своего не любила. Но при этом с Жанной они хорошие подруги. И машина, на которой привезли тело Антона к бассейну, принадлежала «Цыпе-пицце», а значит, Жанне. Из этого может следовать, что жена и любовница сговорились прикончить Антона, а тело подбросили в бассейн.

– Зачем?

– Что «зачем»? – удивились девушки. – Зачем сообщницы тело подбросили?

– Вот именно. Это же в первую очередь на Марину указывало. Да еще приметная машина… Такую машинку с курицей на крыше не каждый день увидишь. Кстати, вы ее нашли?

– Машину?

– Да. Машину. И шофера тоже.

– Ну…

– Ясно, – констатировал Таракан. – Не нашли. Вот завтра прямо с утра этим и займитесь.

Подруги пытались сопротивляться.

– Вряд ли это важно. Машина принадлежит фирме Жанны. Ее реклама.

– А вы не задавались вопросом, зачем этой Жанне так глупо рисковать? Нет, как хотите, а машину надо найти. И с шофером ее тоже надо побеседовать, – решительно произнес Таракан и пробормотал уже гораздо тише: – Если он еще жив, конечно.

От последней фразы по спинам у подруг пробежала холодная дрожь. Они как-то уже смирились с убийством Антона, свыклись с мыслью о том, что оно совершилось и назад молодого мужчину к жизни не вернешь. Но вот о том, что возможны еще новые жертвы, девушки как-то не думали. Верней, не хотели думать. Да только вскоре пришлось.

Вопреки ожиданиям подруг Лисица был дома. И он даже приготовил нечто вроде импровизированного ужина для подруг. Сварил две пачки пельменей, прочно превратив их в один склеившийся ком теста и кусочков мяса. Потом, видимо, подумал, да и нашел остроумный выход из положения. Разрезал влажное тесто, обжарил в масле получившиеся ломтики и все кушанье обильно залил свежей сметаной и засыпал зеленью.

Кошки тоже были дома. И вид у них был какой-то смущенный.

– Набедокурили чего-то? – строго спросила у них Кира.

Кошки виновато на нее посмотрели и замяукали. Кажется, им было о чем рассказать. Во всяком случае, мяукали они долго. А потом ускользнули на кухню, напоследок призывно глянув на подруг. Мол, идите с нами, чего-то покажем.

Но Лисица в кухню ни Киру, ни Лесю не пустил. Сам вынес блюдо и поставил на стол:

– Кушать подано!

Подруги осторожно потыкали вилками в странное месиво, выложенное пластинками на их тарелках. Они были совершенно сыты. Но даже умирая от голода, вряд ли бы охотно накинулись на эту еду. Чтобы не обижать Лисицу, взяли себе немножко. Сам Лисица навалил себе на тарелку целую стопку «ленивых» пельменей и принялся их уписывать за обе щеки.

– Кто хорошо поработал, тот хорошо и поест, – приговаривал он при этом.

И поглядывал на подруг выразительно и радостно. Вообще, вид у Лисицы был какой-то очень уж подозрительный. Похоже, он приготовил для подруг сюрприз. И от мысли, что это может быть такое, по спинам у девушек вновь бежал холодный пот.

– А ты чего такой сияющий?

– Чего? Есть причина, и не одна!

Поковыряв пельмени, Леся поднялась, чтобы отнести тарелку на кухню. Но Лисица вскочил, перехватив ее на полпути.

– Нет, еще рано! Если вы уже поели, то предлагаю выпить!

– За что? У нас какой-то праздник?

– Может быть, нет, а может быть, и да!

Утащив грязные тарелки на кухню, Лисица вернулся к замершим за столом подругам.

– Сейчас все будет.

С этими словами Лисица полез в бар и извлек оттуда бутылку с узким длинным горлышком. При виде ее подруги невольно переглянулись. Может, кому-то эта покрытая пылью бутылка с невзрачной потертой этикеткой и залитой сургучом пробкой могла бы показаться никчемной вещью, но девушки-то знали, ЧТО достал сейчас из бара Лисица.

Это было коллекционное вино из Бордо, категория экстра-класс и все такое прочее. Достаточно сказать, что на весь регион таких бутылок в год производилось не больше тысячи. На изготовление этого вина шли только определенные кисточки с десятка виноградных лоз, растущих в одном определенном месте на южном склоне холма.

Вино стоило больше полутора тысяч евро за бутылку, да и то лишь потому, что год сбора урожая был каким-то уж очень урожайным. По этой причине была выпущена не тысяча бутылок, а полторы тысячи, что значительно сказалось на их цене. Лисица трясся над этой бутылкой, не позволяя девушкам даже прикасаться к ней.

– Сотрете пыль веков! – возмущался он.

Хотя о каких веках могла идти речь? Вино было всего лишь конца прошлого столетия. Да и вообще… Хорошее вино производят во многих уголках мира. Сорта винограда на переработку в подавляющем большинстве случаев идут одни и те же. Мерло, Шардоне и другие. И, честное слово, французы слишком уж кичатся своей кислятиной. Они довели ситуацию до абсурда, порой собирая для элитных вин даже не определенные кисти с определенных участков, а ягоды и только с определенных кисточек на лозе.

Но все равно для Лисицы эта бутылка французского вина значила очень много. И вот сейчас он вдруг решил ее распить.

Подруги забеспокоились:

– Ты уверен?

– Абсолютно. Вино и хлеб – вот две составляющие любого таинства.

– И какое же таинство нам предстоит лицезреть сегодня?

– Становление нового человека!

Подруги встревоженно переглянулись:

– Нового человека?

– Рождение совершенного мужского индивидуума из прежде ничтожного существа.

Подруги окончательно растерялись. А Лисица, уже вооружившись штопором, осторожно соскребал сургуч с горлышка бутылки.

– Милый… Лисица… ты уверен?

– Как никогда прежде!

И Лисица со звонким чмоканьем извлек пробку из бутылки. С наслаждением ее понюхал и передал подругам.

– Изумительный аромат!

Никакого особенного аромата подруги не почувствовали. Право, пахло винными ягодами, спасибо и на том, что не клубникой.

– И за что пьем? – осведомилась Леся, когда густое темное вино было разлито по бокалам, а ополовиненная бутылка была торжественно запечатана вновь.

– Я же сказал, за становление нового человека! Совершенного во всем! Умельца! Добытчика! Мастера на все руки!