На стене, как свихнувшийся, трещал живой светильник, а на расстоянии вытянутой руки, привалившись к каменной стене, стоял Илай Форстад.

Илай курил и не видел меня. Его лицо было непроницаемым, а глаза пустыми и безразличными. В полутьме пронзительно ярко вспыхивал кончик самокрутки, однако едкого запаха табачного дыма почему-то не ощущалось.

– Почему ты так поступаешь? Нам ведь было хорошо! – звенел женский голос, словно доносившийся со дна глубокого колодца. Оказывается, в башне Илай прятался не один – ступенькой ниже, съеженная и трогательно жалкая, шмыгала носом знакомая блондинка.

– Хорошо, – согласился он.

Девушка оживилась, подалась вперед.

– Но невыносимо скучно, – добавил этот гад.

Плечи блондинки снова поникли.

– А с ней весело?

– Нет. – Илай знакомо усмехнулся уголком рта. – Вообще не весело. С ней интересно.

Неожиданно взгляд прояснился, и прямо перед собой я обнаружила перекошенную физиономию Дживса. Он стоял так близко, что можно было разглядеть пробившуюся к вечеру редкую щетину на подбородке и прыщик под носом. А еще он тряс меня за плечи.

– Ведьма, ты рехнулась? – Слух наконец-то вернулся. – Ведьма!

Ой! Кажется, меня все-таки искусал агрессивный куст в оранжерее, и теперь я превращалась в удобрение для скудной почвы рейнсверских пустошей. Другого объяснения, почему сознание накрыло престранной галлюцинацией о личной жизни мажора, просто не находилось. Надо срочно принять противоядие!

– Дживс, убери от меня потные лапы.

– Они не потные!

Он быстро спрятал руки за спину, вызвав в приятелях приступ издевательского смеха. Когда я с гордо поднятой головой зачастила в сторону общаги, отчаянно стараясь не перейти на спорую рысцу, Дин выкрикнул в спину:

– Застыла посреди коридора! Чокнутая!

– Я все услышала и запомнила!

Конечно, никакого спасительного зелья у меня не имелось, а идти в лазарет и признаваться, что являюсь примой нашумевшей любовной трагедии, было унизительнее, чем стоять под голодным араустом. В общем, я успешно убедила себя, что местные снадобья точно помогают от превращения в подкормку, и, добравшись до комнаты, первым делом вытащила из стенного шкафа ящичек с аптекарскими снадобьями.

Стратегический запас на случай глобального конца света и прозаичного недомогания, прямо сказать, разнообразием не впечатлял: средство от несварения, головной боли, успокоительное, остро пахнущее валерьянкой, жаропонижающий эликсир и густой сладкий сироп подорожника на самом дне флакона. Вообще сироп принимали от кашля, но полутрупу, в коего я, по всей видимости, превращалась, он хуже точно не сделает. Глядишь, даже оживит!

В помутнении рассудка (иначе не скажешь) я проглотила по глотку каждого снадобья. Выпила бы еще чего-нибудь, но из непринятого остались лишь жестяная коробочка с мазью от ожогов и темная бутылочка с согревающей растиркой, а меня не настолько прихватило отчаянье, чтобы употреблять внутрь то, что следовало мазать наружу.

Аптекарские зелья сделали черное дело. Через десять минут я провалилась в мертвецкий сон, как в бездонную кроличью нору. Не успела ни раздеться, ни потушить лампу, только открыла учебник по высшей магии. С ним-то в обнимку и проснулась на рассвете, страдая от жажды и жутчайшего похмелья.

К началу занятий головная боль притупилась и из висков переместилась в затылок. Удовольствие, мягко говоря, сомнительное, но по крайней мере исчезло настойчивое желание разбить лоб о стену. По дороге на лекцию я попросила Тильду подождать и без стеснения с большим удовольствием припала к ледяной струйке, бьющей из питьевого фонтанчика.

– Не понимаю, почему ты одна мучаешься от похмелья? – философски заметила подруга.

– Потому что вчера ты не смешала сироп подорожника и валерьянку, – проскрипела я. – Божечки, так и знала, что сироп испорченный!

Перед мысленным взором немедленно появилось лицо Илая Форстада из видения, замкнутое, почти жестокое, совсем незнакомое.

Привидится же!

Снова жадно припала к фонтанчику, пусть от ледяной воды мозги замерзнут и перестанут думать. Все дело в усталости, а я себя в удобрения списала и уничтожила половину стратегического запаса снадобий. Вот случится конец света, что делать без сиропа подорожника? Помру же при первом катаклизме!

Как там говорят умные люди? В здоровом теле здоровый дух! Надо больше спать, почаще выходить из академии, держаться подальше от раздражающих белобрысых мажоров, поменьше бороться с непобедимой методичкой Хилдиса и бегать по утрам. Точно! Бег – эликсир от всех неожиданных закидов подсознания. Бади каждый день в любую погоду наворачивает круги по полигону. Поди, его посреди коридоров странные видения не накрывают…

– Если ты хотела впасть в кому и забыть о вчерашнем позоре под кустом, то стоило прийти к подруге и попросить бутылочку с облепиховой настойкой, – рассматривая короткие полированные ногти, проговорила Тильда.

– Говорю же, это не я!

– Конечно, – кивнула подруга со столь серьезным видом, что издевку сразу не распознаешь, – помню. У тебя нет трусов в горошек. Кстати, как Форстад отреагировал на картинку?

– Откуда мне знать? – сварливо буркнула я, подхватывая учебники с мраморного бортика фонтанчика. – Мы по утрам записками не обмениваемся.

На балконе главного холла столпился возбужденный народ. Гам и хохот стояли, как на петушиных боях, которые всегда устраивали на большой весенней ярмарке в восточной долине. Пробравшись к балюстраде, мы с Тильдой посмотрели вниз.

Окруженные тесным кольцом адептов в холле, под свисавшими с потолка стягами Дартмурта, драли друг друга за волосы блондинка из вчерашней галлюцинации и незнакомая брюнетка. Вокруг них прыгал кастелян, не понимая, как развести сцепившихся, точно бойцовые кошки, скандалисток. Они что-то орали, но голоса терялись в гуле сочувствующего зрительного зала.

– На три вещи можно смотреть вечно: на мешок денег и на дерущихся красоток с факультета общей магии, – философски прокомментировал парень слева.

– На две, – поправила я.

– Чего? – высокомерно изогнул он брови.

– Ты назвал только две вещи, какая третья?

– Значит, на две, – часто заморгал он и состроил пресную мину. Мол, откуда ты взялась такая умная, ведьма подзаборная.

– Что-то мне это напоминает, – с подозрением протянула Тильда.

– Даже причина та же самая, – многозначительно кивнула я, давая понять, что девчонки не поделили нашего дорогого мажора.

– Как думаешь, чей хвост крепче? – поинтересовалась Тильда.

– Блондинки, – уверенно предсказала я. – Жаль, ставки не принимают.

– Что за непристойный бедлам?! – голос Армаса, усиленный магией, прокатился над толпой и словно всколыхнул волну теплого воздуха, остро пахнущего высшей магией. Длинный стяг сорвало с крючков. Вышитым половиком он покрыл окаменевших в нелепой позе под заклятьем паралича соперниц, бившихся до первого выдранного клока волос.