Господин копиист мгновенно потерял голову. Стал столбом возле стены и принялся пожирать свою прелестницу жадным взором. К нему подходили знакомцы, пытаясь расшевелить. Приглашали на партию в фараон, на чашу вина. Перед носом томного молодого человека вились стайки красавиц, стараясь обратить на себя его внимание. А он стоял и стоял, пожирая несытым взором темные вьющиеся пряди, ниспадающие на белоснежные плечи.

Вывел его из такового полусонного состояния все тот же Михаила Васильевич.

– Что, друг Ваньша, гляжу, понравилась тебе канцлерова племянница?

Словно ушатом холодной воды окатил.

– Канцлера?

– Ну да, его сиятельства, графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина, сенатора и кавалера. Только намедни откуда-то из провинции приехала. Это ее первый выход в свет. Хороша Маша, да не наша!

То-то и оно, что «не наша». И не будет таковой, как Иван не тужься. Все верно, надобно рубить сук по себе. Не суйся с суконным рылом в калашный ряд.

Почти тут же и забыл о Маске…

С Брюнетой, получается, у него третий случай. А ведь Бог любит троицу. Ужель и в этот раз все обернется ничем? Нет, невозможно. Никак нельзя этого допустить.

К которому влечет мысль токмо естество,

Сладчайший бы покой явило вещество,

Когда бы только нам был общий, а с любезной,

Без коей одному быть может ли полезной,

Мы будем жить в одном веселии с тобой,

Счастливым я с тобой, ты чтима будешь мной…

Мечты, мечты…

Протяжный заунывный вой спугнул сладкие грезы.

– Беда, барин! – ойкнул с облучка кучер. – Никак, волки настигают!

Господи, этого еще только недоставало.

Тревожно пошарил под сиденьем. К счастью, коробка с пистолетами была на месте. Равно как и пороховой припас. Поправил и шпагу. Хотя, конечно, не доведи бог, чтоб пришлось пустить ее в ход. Вряд ли он продержится Долго один против целой стаи. Пусть даже и небольшой. С серыми лучше держаться на расстоянии.

Но с чего бы волкам нападать средь бела дня? Да еще почти вплотную к людским поселениям.

До Фарафонтова монастыря оставалось верст шесть или семь. Авось и удастся уйти от погони.

– Поддай, голубчик! – крикнул Иван вознице. – Только на тебя вся надежда. И на твоих лошадок.

– Да я что ж? И лошадушки, слава богу, справные. Дивно, что даже не брыкаются и не всхрапывают. А ить волки гонят.

Точно, удивительно. Обычно лошади, учуяв серого разбойника, ведут себя не так спокойно.

Господин копиист высунулся в окошко.

Кибитка мчалась вдоль заледенелого озера. По левую руку темнел лес.

Четвероногих преследователей не прослеживалось.

Полно, да не померещился ли им с мужичком вой-то?

Ага, если бы да кабы! Вот снова заскулило, заукало.

«А-у-у-у! А-у-у-у!»

И следом… лай. Обычный, собачий. Но какой-то тихий и несмелый. Как бы сомневался зверь – брехать или нет.

Что за чертовщина?! Откуда здесь взяться собакам? Разве что свора одичавших обнаружилась.

Однако час от часу не легче. Что дикий волк, что дикая собака – один хрен.

– К лесу гонят! – встревожился мужик.

– Что-то я ничего не вижу! – нахмурился молодой человек, да и взглянул окрест по-особому…

Вот и погоня, словно из преисподней, объявилась.

Десятка два или и того больше крупных псов рыжего окраса бежали по обе стороны кибитки. Держась на расстоянии в пол собачьего прыжка. Острые морды со злобно ощеренными клыками повернуты к саням, на которых притаились испуганные люди.

Отчего ж не нападают? Каков у них план? И почему их не видно обычным зрением?

С минуту поколебавшись, Барков решил пустить в ход пистолеты. Однажды не подвели, помогут и во второй раз.

После происшествия с лесными разбойниками он немного поупражнялся в снаряжении своего огнестрельного оружия. Научился довольно быстро его перезаряжать. Но это если будет хоть малейшая возможность передышки. Здесь же, как он чуял, таковая может и не представиться.

Раскрыл окошко и прицелился в одного из псов. Хорошо бы попасть в вожака, да поди ж тут разберись, кто из них предводительствует стаей.

Громыхнул выстрел.

Ух ты, попал! Рыжая тень, не издав ни звука, повалилась в снег.

И на ее месте тут же возникла другая.

Как головы гидры, подумалось поэту.

Разрядил и второй пистолет. С тем же результатом.

Ничего, ничего. Не мытьем, так катаньем. Двумя-то все едино меньше стало. А пуль и пороху у него станет. Спасибо графу Шувалову! Ровно знал, с чем Ивану столкнуться придется.

А пожалуй, что и догадывался. С его сиятельства станется. Одним словом – Приап!

Еще два выстрела – и еще два рыжих призрака долой.

Размыслили, наверное, и псы, что так-то их перещелкают одного за другим. Недаром же собака – самый смышленый на земле зверь после человека.

Разом оставив свой прежний план, они начали сжимать кольцо вокруг кибитки.

Промчав по инерции еще пару саженей, лошади стали на месте, будто вкопанные. А псам того и надо было.

Вот один из них, сначала присев на задние лапы, устремился в прыжке, нацеливаясь прямо на лошадиную холку. И упал, кровеня снег, сбитый метким кнутовищем возницы.

– Да ты, брат, мастак! – похвалил Барков.

– Могем малость, – скромно ответствовал мужичок, доставая откуда-то увесистый кистень. – Ты уж в случае чего не выдай, барин!

Хитро подмигнул седоку, поигрывая запретным оружием.

– Чего там! – перемигнулся в свой черед Иван. – Держись!

Еле успели поддеть следующего нападающего.

Так вот еще ничего. Когда нападают поодиночке. Нежели им взбредет в головы кинуться всем разом? Задавят же своей массой.

Ну вот, что называется, накликал.

– Давай спина к спине! – Вылез на облучок. Приготовил и пистолеты, и шпагу. – У тебя там еще одного кистеня часом не припасено? – пошутил невесело.

– Токмо дубина, – ощерился возница. – О, сейчас все скопом пойдут! Держись, барин!

Бах! Бах! – отгрохотали пистолеты.

Вжик! Вжик! – запела юркая шпага.

Гух! Гух! – забасил кистень.

Брызги крови, ошметки мяса летели в разные стороны.

Крупный кобель уставился прямо в глаза поэту. Тяжелый, пристальный и какой-то глумливый взгляд. Точно оценивающий. Стоит ли с тобой вообще связываться? Достойный ли ты противник или так, одно недоразумение, мелкая и надоедливая блошица, которую можно запросто вычесать из шерсти?