— Что это значит? — обратила она свой строгий взгляд на Беатрису. — Оставьте нас. Мы будем говорить с сеньором Винченцо о важном деле.

— Ничего, в таком деле свидетели не помешают, — усмехнулся Винченцо. — Я ведь пришел договориться с вами о дне свадьбы.

Во избежание лишних вопросов Маурисиу тотчас же пояснил, что имел в виду его будущий тесть:

— Я только что попросил у сеньора Винченцо руки Катэрины, его дочери.

— Без моего благословения?! — вспыхнула Франсиска.

— Да, — пожал плечами Маурисиу.

— В таком случае у меня больше нет сына! — грозно произнесла она, указывая ему на дверь.

Маурисиу тоже вспылил:

— А у меня нет матери!

Тут Винченцо не растерялся и предложил:

— Поедемте с нами, сеньор Маурисиу, будете жить у нас.

— Да, я так и сделаю, спасибо вам, — не раздумывая ответил тот.

Незваные гости удалились, Маурисиу пошел к себе в комнату собирать вещи, а Беатриса принялась уговаривать Франсиску:

— Мама, еще не поздно все изменить. Маурисиу в соседней комнате, позови его, прости его!

— Нет, я его никогда не прощу, — металлическим голосом ответила Франсиска. — И тебя не прощу, если будешь его поддерживать. Мне не нужны такие неблагодарные дети!

— Ах так?! — возмутилась Беатриса. — Тогда я тоже уйду из дома!

Оставшись в гордом одиночестве, Франсиска металась по комнате, выкрикивая угрозы:

— Ничего вы у меня не получите! Я лишу вас наследства!

Оказавшись у окна, она вдруг остановилась и, выглядывая из-за шторы, увидела, как повозка с четырьмя седоками тронулась в обратный путь…

Нина по-прежнему каждый день отправлялась на биржу труда, а потом бродила по городу в поисках хоть какой-нибудь работы, но все ее усилия были безуспешны.

А между тем скромные денежные сбережения, накопленные Ниной за время работы на фабрике, уже подходили к концу. Мадалене даже не чем было расплатиться за проживание в пансионе, и она теперь стирала чужое белье не только днем, но и ночью, чтобы собрать нужную сумму. От всех этих тягот Мадалена стала еще более ворчливой и, вместо того чтобы поддержать Нину в трудное время, изводила ее упреками и настойчиво советовала ей идти с извинениями к Умберту:

— Смири свою гордость, скажи ему, что погорячилась, и попросись обратно на фабрику. Попытка — не пытка. А вдруг он тебя возьмет?

— Этот тип может взять меня обратно только при одном условии: если я стану его любовницей, — раздраженно отвечала Нина. — Мама, я прошу тебя, никогда не напоминай мне о сеньоре Умберту. Я уже не могу слышать этого имени!

Но Мадалена снова и снова возвращалась к своей навязчивой идее и однажды прямо сказала Нине:

— Эх, зря ты отказалась от предложения сеньора Умберту! Жила бы сейчас как принцесса. Был бы у тебя свой дом. Дорогие наряды. Ведь ты же у меня красавица, тебе нужно хорошо одеваться…

— Мама, неужели ты говоришь всерьез? — изумилась Нина. — По-твоему, я должна была продаться за какое-то, пусть и красивое, тряпье?!

— Я продалась твоему отцу гораздо дешевле, — горестно вздохнула Мадалена.

— Но ведь ты же его любила! — напомнила ей Нина. Мадалена согласно кивнула:

— Да, любила. И поэтому всю жизнь прожила в нищете. Ты — единственное, что я получила от той любви.

— Но разве этого мало, мама? Ты не одна, у тебя есть дочка. Скоро я найду работу, и нам станет полегче.

— А ты бы не смогла полюбить сеньора Умберту? — опять съехала на свое Мадалена. — Если ты ему так нравишься, то, может, он бы на тебе и женился…

— Мама, перестань! — взмолилась Нина. — Твой Умберту — подлец. А я мечтаю полюбить порядочного человека, причем так же сильно, как ты любила моего отца. Пойми, мне хочется испытать такую же любовь, какая была у тебя.

Мадалене были понятны мечты дочери, но сама она, утомленная беспросветной нищетой, мечтала лишь о том, чтобы Нина жила в достатке. А поскольку в их пансионе обитали одни бедняки и единственным богатым мужчиной, известным Мадалене, был Умберту, то неудивительно, что и представление о достатке у нее стало ассоциироваться именно с ним.

Мадалена никогда не видела Умберту, но в ее воображении он всегда неплохо смотрелся рядом с Ниной, то есть был высоким стройным красавцем.

И вот однажды этот красавец материализовался во дворе пансиона, а затем и предстал перед Мадаленой, войдя в ее скромное жилище.

— Добрый день! Здесь живет Нина? — спросил он, одаривая Мадалену щедрой приветливой улыбкой.

— Д-да… — ответила она изумленно. — А вы кто?

— Я хозяин ткацкой фабрики, на которой работала Нина.

— Сеньор Умберту?! — Да.

Мадалена незаметно для гостя ущипнула себя за бедро, чтобы проверить, не сон ли это.

— Вы проходите, пожалуйста, садитесь, — защебетала она. — Жаль, что Нины нет дома. Она пошла искать работу…

— Ничего, я как раз хотел поговорить с вами, — сказал Умберту, устраиваясь на хлипкий стул. — Нина, вероятно, рассказала вам, как и почему она ушла с фабрики?

— Да, я все знаю, — с печалью в голосе отозвалась Мадалена.

Эти печальные нотки Умберту истолковал как осуждение его действий по отношению к Нине и тотчас же принялся оправдываться:

— Я сделал ей то предложение из лучших побуждений, поверьте. Нина мне давно нравится.

Тут в Мадалене проснулся какой-то бес, и она, рискуя погубить свою вожделенную мечту о достатке, позволила себе нелицеприятное замечание:

— Нина говорила, что вам нравятся многие девушки. А она не хочет быть одной из многих.

— Ей это и не грозит, — ответил Умберту, — потому что Нина — особенная, неординарная девушка. Этим она меня и привлекает.

Мадалена удовлетворенно улыбнулась и продолжила в том же тоне:

— Но если Нина вам нравится больше других девушек, то почему вы хотите, чтобы она стала вашей любовницей, а не женой?

Вопрос был из тех, что бьют не в бровь, а в глаз, но Умберту, отправляясь сюда, предполагал услышать нечто подобное и заранее заготовил ответ, который, по его мнению, должен был не только все объяснить, но и вызвать сочувствие у Нины к несчастному хозяину фабрики. На такое же сочувствие он рассчитывал и со стороны Мадалены.

— Нина не может стать моей женой потому, что я уже, к сожалению, женат, — сказал он и горестно вздохнул. — Женат и очень несчастлив.

Мадалена опешила. Вместо ожидаемого Умберту сожаления на ее лице отразилось явное разочарование.

— А почему вы несчастливы? — спросила она скорее из вежливости, чем из интереса к собеседнику, которого Мадалена теперь уже не могла рассматривать как возможную партию для Нины.