успешно играет в шахматы, являясь кандидатом в мастера спорта с четырнадцати лет. Отец всегда говорит, что это в его породу, якобы именно там скрываются некие «шахматные» гены. Мама на это только закатывает глаза. Братья же ее просто любят, с детства прощая ей поведение типичной блондинки, даже с учетом, что она брюнетка.

И вот мне предстоит «знакомство» с этой девчонкой, о чем я очень переживаю. Женщины тут в России, как я заметил, вообще очень чувствительные. Это не мужики чурбаны, тут женщины свой род от какой-то совсем могущественной ведьмы ведут — все знают, а где не знают, там подозревают. Ну а если не подозревают, то это временно, так как они все равно что-то чуют. И казалось бы, что может ощутить во мне подозрительного девчонка малолетка? Однако в семье именно Алексей с ней был очень близок. Старший Роман был больше мамин, сама Антонина однозначно была отцовская, а вот Алексей был не туда не сюда. При этом с детства присматривал за сестрой именно он, отсюда и близость. Даже с возрастом они нередко целый день проводили вместе что-то обсуждая.

Мне же с таких раскладов остается только маяться в сомнениях, ожидая, когда прибудет электричка со стороны подмосковного Пушкино. Именно там, у родителей отца, проводила часть каникул Тоня.

Раздался звонок на моем яблочном гаджете. Странно, снова звонит сестра, а я с ней только минуту назад переговорил обозначая свое местонахождение. Значит, что-то случилось.

— Алло? Ты где? — забеспокоился я.

— Леш, встреть меня пожалуйста, я сейчас выходить буду. — встревожено ответила сестра, запыхавшись, словно быстро шла.

— Сейчас встречу, выходи. — ответил я, слыша на фоне какой-то гогот.

Я мысли на расстоянии читать не умею, но итак понятно, что просто так сестра звонить не будет. Она у нас красивая, даже очень, что с учетом ее природного чувства стиля создает совсем взрывной коктейль для мужчин. На памяти Краснова, повзрослевшая девушка стала часто жаловалась матери, что к ней пристают на улице, пытаясь познакомиться. Даже взрослые мужчины к которым девушка относила всех старше двадцати. Ну а кто у нас настойчиво будет пытаться знакомиться на улице с шестнадцатилетней девушкой, только гопота какая-нибудь.

Я проломился сквозь поток выходящей толпы, внимательно высматривая сестру.

— Леш, я тут. — окликнула меня сбоку Тоня, запыхано затаскивая по ступенькам свой дорожный чемодан. Вот про него я как-то забыл.

Сестра радостно что-то пискнув обняла меня, клюнула в щечку и облегченно произнесла:

— Уф… Леш, а мне тут какие-то всю дорогу приставали. Хорошо дедушка со мной сидел рядом, отогнал их. Но на выходе тоже опять пристали и я скорее к тебе, а то испугалась.

— Давай помогу. — подхватил я чемодан, отмечая реакции Краснова. Вот и вроде сознание мое, но ярость, которая возникла на уровне физиологических процессов, точно не от меня. Это Краснов так за сестру готов всех рвать. Не знал бы, подумал что это я так остро воспринял ситуацию.

Я оглядел привокзальную площадь. Среди выходящих людей кого-то напоминающих малолеток, что увязались за моей сестрой не заметил. Надо бы присматривать за ней, извращенцев тут хватает, мне ли менталисту не знать.

— Поехали уже трусиха. — усмехнулся я направляясь в сторону машины.

— И ничего я не трусиха. — возмутилась сестренка.

Мы уже подходили к моей машине, когда сзади послышался топот и голос с кавказскими интонациями:

— Вон она.

Двое парней, лет семнадцати-восемнадцати, шумно стали подбегать к нам, что-то радостно выкрикивая. И вот вроде видят же что Тоня не одна, а все равно прут. Я признаться еле удержал реакции Краснова, иначе было бы два трупа. Вот только рефлекторный удар страхом сдержать получилось не полностью. Но вышло удачно, парни словно споткнулись, хотели что-то сказать, но увидев мой давящий взгляд развернулись, словно мимо проходили. При этом испугано, но с нотками презрительности что-то лопоча на своем. Правда чуть позже презрительность в эмоциях сменилась опаской, когда они увидели к какой машине мы подходим.

— Как ты их Леш. — восхищенно и в тоже время с облегчением произнесла сестра, едва мы остановились около машины. — Ничего не сказал, только посмотрел так грозно…

Сестра попыталась изобразить что-то такое ужасное, в стиле а-ля Сталоне со смесью Ивана Грозного, но получился все равно надутый кролик.

— …А потом они так испугались… Ты словно на них Petrificus Totalus своим взглядом наложил или как древний Василиск глянул, а они прям окаменели. Я сама Леш, если честно испугалась, ты прям словно убить их хотел…

Тоня вообще знала кучу заклинаний — и Lumos, и Stupefy, и даже совсем что-то страшное как Avada Kedavra. Правда они у нее не работали, но это не мешало ей до сих пор в мечтах ждать письмо в школу чародейства и волшебства.

— Да ладно, скажешь тоже Тоня… — отмахнулся я, досадуя на прокол. — Ты лучше смотри какая у меня машина.

Я попытался отвлечь сестру, показывая ей внедорожник возле которого мы остановились. Тоня только сейчас поняла, что остановились мы не просто так. Она с неверием на меня глянула, а потом взвизгнула и обняла меня полыхая радостью, словно это ей купили машину.

— Ну ты даешь Леша, а почему мне не сказал? Это тебе папа купил? А старая машина где?…

— Все-все… — отмахнулся я от вопросов. — Поехали, по пути расскажу тебе все.

— А можно я сфоткаюсь около нее и в Instagram выложу? Напишу что это мой брат такой крутой. Мои подружки итак на тебя засматриваются, а тут еще машина такая. Будешь самым красивым полицейским Москвы. Тебе еще пистолет не выдали? Я так и напишу, полиция на страже …

— Все-все Тонь, поехали… — перебил я сестру, а то она так и будет болтать. — Тут смотри какая грязь, около дома сфоткаешься если хочешь. Лучше расскажи как там в Пушкино…

Уже дома, за обедом, под присмотром мамы, я рассказал сестре отредактированную версию покупки отцом новой машины, взамен старой. Родители категорически запретили мне рассказывать кому-либо «коррупционную версию», даже сестре с братом или другим родственникам.

Тоне же было не особо интересно откуда что берется, ее сейчас волновали больше последние сплетни. Она тут в дороге от меня узнала, что мы с Викой расстались. Теперь вот с нетерпением ожидала когда я поем, чтобы без помех обсудить эту замечательную новость с мамой. Мама тоже хотела этот вопрос проговорить с дочкой, полыхая нетерпением и предвкушением.

Не став долго засиживаться под поторапливающими взглядами, быстро пообедал и пошел к себе в комнату. Это дело такое, под такими эмоциями и подавиться можно. Ну а потом,