– Что это означает? – показала на звезду Эмили.

Лицо Люси омрачилось:

– Символ нашей общины. Родители захотели, чтобы он тут был. Я была против. Звезда напоминает мне о нем.

На один из могильных камней, хлопая чернильными крыльями, прилетела ворона. Петли калитки скрипели под порывами беснующегося ветра.

– О ком «о нем»? – переспросила Эмили.

Люси устремила взгляд вдаль, на одинокое хилое деревце, стоявшее в поле.

– О парне Ли.

– Т-том самом, с которым она ссорилась? – с запинкой уточнила Эмили. Ворона вспорхнула с надгробия и полетела прочь. – Который тебе не нравился?

Люси кивнула.

– Перед тем как покинуть общину на время румшпринги, он вытатуировал этот символ на руке.

Эмили пристально смотрела на надгробие, и ужасная догадка все четче проявлялась у нее в мыслях. Она снова остановила взгляд на дате смерти Ли. 19 июня. Эли пропала на следующий день, в том же году.

Внезапно в сознании всплыло – живо, во всех подробностях – одно воспоминание: больничная палата, яркий свет с потолка, мужчина в рубашке с закатанными до локтей рукавами. На внутренней стороне его запястья чернеет татуировка: точно такая же звезда. Здесь явно была связь. Не зря «Э» отправил ее в Ланкастер. Кто-то был здесь до нее. Кто-то, кого она знала.

Эмили подняла глаза на Люси и схватила ее за плечи.

– Как звали парня твоей сестры? – взволнованно спросила она.

Люси набрала полные легкие воздуха – словно собиралась с силами, чтобы назвать имя, которое очень, очень долго не смела произносить.

– Его звали Даррен Вилден.

Ханна стояла перед зеркалом в ванной, накладывая на губы толстый слой блеска. До этого она орудовала круглой щеткой, чтобы придать объем своим золотисто-каштановым волосам. В следующую минуту в ванную впорхнула Айрис.

– Привет, сучка, – сказала она с улыбкой и встала рядом с Ханной.

– Как дела, шлюшка? – в той же манере ответила Ханна, исполняя их утренний ритуал.

Они прободрствовали почти всю ночь, сочиняя любовные письма Майку и Оливеру, бойфренду Айрис, с которым та встречалась, когда жила дома; потом еще критиковали внешность знаменитостей со страниц журнала People. Однако ни та, ни другая очень уж утомленными не выглядели. Как обычно белокурые волосы Айрис ниспадали ей на спину безупречными волнами, а ресницы Ханны выглядели несуразно длинными – благодаря туши Dior, которую она позаимствовала из бездонной косметички Айрис. Да, сегодня, в пятницу, им предстояло присутствовать на сеансе групповой психотерапии, но ведь это не причина выглядеть жалкими дурнушками.

Стоило им выйти из палаты, как следом тут же увязались Тара, Руби и Алексис – наверняка шпионили.

– Привет, Ханна. Можно тебя на минутку? – Тара натянуто улыбалась.

Айрис резко обернулась.

– Она не хочет с тобой общаться.

– А Ханна сама за себя ответить не может? – спросила Тара. – Или ты и ей тоже промыла мозги?

Они дошли до дивана под окном, выходившим на парк за зданием лечебницы. Тут же имелись узорчатые розовые коробки с бумажными салфетками: предполагалось, что здесь девочкам удобнее всего посидеть и поплакать. Ханна глянула на Тару и усмехнулась. Та конечно же чувствовала себя отверженной и поэтому кипела от зависти и злости, пытаясь настроить Ханну с Айрис друг против друга. Ну, пусть пытается. Вперед и с песней. Ханна не верит ни единому ее слову.

– У нас личный разговор! – вспылила она. – Придурки в нем не участвуют.

– Так легко ты от нас не избавишься, – сердито предупредила Тара. – Вместе будем сидеть на групповой терапии.

Комната для проведения сеансов групповой психотерапии находилась рядом, за большими дубовыми дверями. Раздраженно вздохнув, Ханна отвернулась. К сожалению, Тара была права: сегодняшним утром на сеансе групповой психотерапии должны были присутствовать все девочки, проживавшие на первом этаже.

Зачем нужна эта групповая психотерапия, Ханна вообще не понимала. Общение с психотерапевтом один на один, с глазу на глаз – еще куда ни шло. Вчера она опять встречалась со своим лечащим врачом, доктором Фостер, но говорили они, главным образом, о косметических процедурах для лица, которые делали в лечебнице, об ее отношениях с Майком Монтгомери, с которым она начала встречаться перед самым отъездом в клинику, и о том, как ей повезло, что она мгновенно нашла общий язык с Айрис. Ханна ни разу не упомянула ни про Мону, ни про «Э» и тем более не собиралась выбалтывать свои секреты Таре и прочим уродинам из ее компании.

Айрис, бросив взгляд на Ханну, заметила унылое выражение ее лица.

– На групповой терапии не страшно, – заверила она подругу. – Просто сиди и пожимай плечами. Или скажи, что у тебя месячные и ты не настроена разговаривать.

Сеансы групповой психотерапии проводила доктор Родерик – или «доктор Фелисия», как она просила ее называть, – ухоженная, жизнерадостная женщина-ураган. Она высунула голову в коридор и, широко улыбаясь, пропела:

– Добро пожаловать!

Девушки вошли. Посреди комнаты были расставлены в круг мягкие кожаные кресла и оттоманки. В углу журчал небольшой фонтанчик, на буфете из красного дерева выстроились в ряд бутылки с водой и содовой. На столах ждали своего часа коробки с бумажными салфетками «Клинекс». В большой сетчатой урне у двери пристроились длинные пенорезиновые «червяки»; с такими Ханна, Эли и остальные их подруги обычно забавлялись в бассейне Спенсер. На полках в углу – барабаны бонго, деревянные флейты и тамбурины. Оркестр, что ли, хотят организовать?

Когда все девочки расселись, доктор Фелисия закрыла дверь и тоже села.

– Итак, – произнесла она, раскрывая огромный ежедневник в кожаном переплете, – сегодня мы сначала поделимся впечатлениями о минувшей неделе, а потом поиграем в «Минное поле».

Все застонали, заворчали. Ханна вопросительно посмотрела на Айрис:

– Это что за игра?

– Упражнение на доверие, – объяснила Айрис, закатывая глаза. – Она разбрасывает по комнате разные предметы – «бомбы» и «мины». К примеру, тебе завязывают глаза, и партнер ведет тебя по «минному полю» так, чтобы ты не «подорвалась».

Ханна скорчила гримасу. И вот за это ее отец платит по тысяче долларов в день?

Доктор Фелисия хлопнула в ладони, призывая всех ко вниманию.

– Ладно, давайте обсудим, как у нас дела. Кто начнет?

Желающих не нашлось. Ханна почесывала ногу, думая о том, что ей сегодня лучше сделать: французский маникюр или горячее обертывание для волос. Стройная темноволосая девушка по имени Пейдж, сидевшая напротив, грызла ногти.