она тоже сделала это не просто по доброте душевной, всё-таки нужны сильные и дружелюбные соседи, а не слабые и полностью зависящие от потенциального врага.

- Но ведь у вас нет общих границ с Российской Империей? Или есть? - удивился я.

- Нет, конечно, нету. Но, напомню вам, в нашем мире, после глобальной войны так сложилось, что страны, находящиеся на одном материке, так или иначе, соседи. В общем, мы благодарны Российской империи и хотим дальше идти вместе. Однако, не всем это по душе, за последние лет 10 нас пытались стравить друг с другом уже 27 раз, это будет двадцать восьмой, и, если мы не найдем этого ублюдка и не докажем, что нападение на премьер-министра никак не связано с Россией. Сейчас оппозиция, пролоббированная Оджибва, будет пытаться обвинить во всём Россию, весь голод и разруху они списывают ей в вину, вот мол жили хорошо при иностранных предприятиях и всякая другая дребедень. А хорошо не было, было еще хуже. Но, как вы понимаете, это сложно оспаривать, когда раз в полгода происходят всякого рода диверсии.

Я ничего не ответил, лишь подумал, что человек везде человек. Хоть на той, хоть на другой планете. Что-то в нас не так, ну, не умеем мы жить мирно, вернее даже не так. Мы не умеем, получая власть, не тонуть в своей алчности. Ведь, по сути, как и всегда, проблема в нескольких сотнях людей, держащих в своих руках большую часть денег и власть, и они, пользуясь обычным народом, решают свои вопросы.

Дальше разговор наш не пошёл. Мохиндер, пытаясь провести мне краткий ликбез по истории и политическом строе мира, сам того не желая, задел видимо свои болевые точки, которые в конце повествования сделали его голос более эмоциональным и раздражительным. Видимо он и вправду переживал за судьбу своей родины, а может и всего Мира.

В мысли я уйти далеко не успел, я постоянно то и дело проверял, как там наш раненый. И результаты проверки не очень меня радовали. Мы двигались очень медленно с постоянными толчками и резкими остановками. Уже не выдержав, я обратился к своему новому знакомому:

- Мохиндер, всё-таки может нам подумать, как быть с этой пробкой? Уже второй час едем, а из города не выехали, Омару становится хуже. Нас либо полицейские обнаружат, либо он прям в машине от болевого шока скончается, - раздражительно процедил я.

Спокойствие Мохиндера мне было непонятно. Да и Омар уже минут двадцать как не спал, а постанывал, еле заметно переминаясь с бока на бок. Повязка начала постепенно пропитываться кровью. Определенно нам нужны были обезболивающие и хотя бы влить литр-полтора кристаллоидных растворов в вену, иначе не доедет.

- Что вы предлагаете, Алексей Григорьевич? Пока мы в машине, и едем согласно правилам, никто нас не остановит, уж, поверьте, я об этом позаботился, - ответил Мохиндер, постучав себя пальцем по лбу, намекая на свои ментальные способности, - А что до Омара, согласен, надо что-то делать. Но что? В больницу мы никак не можем обратиться, и для нас, да и для самого Омара это всё равно смертная казнь. Мы же получаемся теперь пособниками террориста. Алексей Григорьевич, вы у нас доктор, командуйте, что делать?

- Нам нужно в аптеку. У вас есть листок и ручка? Я запишу, что необходимо купить.

- Не нужно, я запомню, говорите.

Глава 17

Дипали всё время нашего разговора о состоянии Омара молчала, выражение её лица я не видел, так как был за её сиденьем, и зеркала заднего вида в этих летательных машинах были не предусмотрены, за всё, что не попадает в поле зрения пилота отвечали датчики и искусственный интеллект, который то и дело мастерски подруливал машину, не давая столкнуться с каким-либо препятствием или несущемся в наш корпус другим автомобилем. Но тем не менее, просто по её микродвижениям плеч и осанке я почувствовал, что Дипали стала очень напряжена и обеспокоена.

Уличив удачную возможность, Дипали в несколько движений промчала между машинами и спустилась на первый ярус, через несколько томительных минут черепашьего ползания в потоке скопившихся машин, мы свернули с основной дороги на небольшую улочку, и остановились у одного из старых и обшарпанных многоэтажных домов.

- Я принесу всё необходимое, аптека в 5 минутах ходьбы отсюда, мы не можем подъехать ближе, там слишком многолюдно и полицейские постоянно патрулируют улицы, ваши лица с Дипали уже наверняка всем известны. Поэтому сидите здесь и ни в коем случае не выходите из машины. Всё ясно? - проговорил Мохиндер, посмотрев на меня и Дипали.

- Давай, друг, иди уже, я чувствую, что мне недолго осталось… - прохрипел Омар и закашлялся.

Мохиндер вышел из машины и быстрым шагом направился вдоль домов, а потом свернул за угол, пропав из нашего вида.

С минуты две мы сидели молча, ожидая Мохиндера. Улочка была пустынной, я бы даже сказал заброшенной, мы уже были почти на окраине города, и по окружающей нас обстановке было понятно, что район не особо благополучный, тротуары грязные и разбитые, на проезжей части не было асфальта или какого-то другого плотного покрытия - пыльный грязно-песочного цвета грунт. Наше молчание прервала Дипали, посмотрев на Омара своими бездонными карими глазами и сказав что-то на их языке. Омар попытался выдавить одобрительную улыбку, но из-за того, что уже второй час его лицо было искорёжено от нарастающей боли, улыбка была больше похожа на оскал дикого животного. Они перекинулись ещё несколькими фразами, Дипали нежно чуть сжала ногу Омара рукой, а потом обратилась ко мне:

- Извините, доктор, пока Мохиндера нет рядом, Омар не может общаться со мной на другом языке. Я очень переживаю за него, помогите довезти его до места, и я навсегда буду вашим другом.

- Сейчас вернётся Мохиндер и мы всё сделаем. Да, и не стоит такой благодарности, ничего сверхъестественного я всё равно сделать не смогу, это простые вещи, которые обязательно нам помогут, - ободряюще сказал я, хотя с точки зрения врачебной этики с моей стороны было неправильным заверять с полной уверенностью, что всё будет хорошо.

Опытный врач знает, что случаются ситуации, когда уже выздоравливающий пациент через сутки умирает. И на первый взгляд кажется, что ничего не могло предвещать беды. Ты всё контролируешь, видишь положительную динамику, а потом раз, и почки встали. Просто, потому что. Конечно, ретроспективно разбираясь в проблеме, если ещё и есть заключение патологоанатома,