– Сюда мы добрались, полагаясь лишь на себя, – заметила Талея. – Из ваших слов следует, что народ Железной Тучи не враждебен, а скорее упрям. – Она прикоснулась к мечу на своем бедре. – Мы вполне способны позаботиться о себе.

– Так я и предполагала. Я велю, чтобы вас снабдили пищей и… – Заметив скривившуюся Флор, Госпожа вспомнила, что следует считаться и с межвидовыми различиями. – Быть может, вы сами скажете, что вам нужно. Просто назовите, а я пригляжу, чтобы все было доставлено. Я как-то забыла, что вы питаетесь не так, как мы.

– И размножаемся тоже. – Джон-Том бросил многозначительный взгляд в сторону будуара.

– Я слыхала об этом. Честь – странная штука. Иногда лучше умереть в блаженстве, чем влачить ничтожную и презренную жизнь; не забывайте и о том, как такие короткие супружества сказываются на мне самой. Ровное счастье мне недоступно. За коротким блаженством следует длительная меланхолия, но обычай есть обычай. – И она великодушно взмахнула лапой. – Вы получите все необходимое. Надеюсь, у нас еще хватит времени на подготовку и вы сумеете разыскать дорогу для войска.

– Очень-очень благодарны. – Клотагорб отдал неглубокий поклон. – Вы действительно Великая Госпожа Тенет.

– Ты умеешь видеть истину. Это не просто комплимент.

Гости потянулись к выходу. Пройдя полпути до арки, Джон-Том развернулся и решительно направился в обратную сторону.

– Аудиенция закончена, – уже менее вежливо объявила Олл.

– Прошу прощения. Но я должен узнать еще кое-что, а потом сразу же уйду.

Бездонные глаза обратились к нему.

– Говори.

– Почему вы выбрали для разговора меня, а не Каза, Клотагорба или кого-нибудь еще?

– Почему? О, первая причина в твоем восхитительном вдохновляющем одеянии. Оно свидетельствует, что вне зависимости от чародейского дара ты стоишь выше своих компаньонов.

Она повернулась и, ритмично перебирая ногами, отправилась к королевской опочивальне. Соединив свежий шелк с покачивающимся канатом, Великая Госпожа поднялась наверх и исчезла за расшитой самоцветами и вышивками стенкой.

Джон-Том поразмыслил: черные кожаные брюки, такие же сапоги и темная рубашка.

И лишь после, когда, следуя за Анантосом, они покидали Тенета, он сообразил – без всякого удовольствия, – что Великая Госпожа Тенет сочла его пригодным не только для разговора.

Жутко было в горах.

С востока и запада башнями вставали огромные пики, но путешественники шли по насквозь продутым ветрами склонам Зубов Зарита, где горы постепенно снижались, но все же оставались впечатляющими. Холод обжигал. И скоро путь пролег не по скалам, не по почве, но по снегу, сахарным песком поскрипывающему под ногами.

На третий день пути оставившие позади Тенета с их теплыми реками и лесами путники попали в снежный занос. Целый день пришлось пробиваться: южные края действительно могли оказаться непроходимыми.

Меньше всех страдали Каз и Мадж – в отличие от прочих, им было тепло в собственных шубах.

Пример всем подавал терпеливый Хапли. В высшей степени страдая от холода, он, не жалуясь, терпеливо топал вперед. К ночи из толстой одежды, предоставленной прядильщиками, виднелись лишь лягушачьи глаза. Свои неудобства он не афишировал, и спутникам его оставалось делать то же самое.

Пользуясь лишь слухами и догадками – фундаментом не слишком основательным, – Анантос, тем не менее, сумел отыскать ведущую на юг тропу.

За пять дней тяжелой дороги им не удалось существенно продвинуться, и тогда-то Джон-Тома осенило. В крохотной пещерке устроили бивуак. Потом Джон-Том повел Флор и остальных на поиски подходящего размера молодых деревьев и зеленых лиан. Их связывали вместе шелком, выделяемым Анантосом.

Все получили самодельные снегоступы, и скорость движения увеличилась. Путники приободрились, вдохновленные не только технологическим усовершенствованием, но и невероятным зрелищем Анантоса, перебирающего шестью снегоступами, подобно водомерке, опасливо пересекающей грязную лужу.

Хапли воспрял более других – огромные снегоступы на перепончатых лапах буквально не давали ему оступиться.

Джон-Том шел рядом с Анантосом. Уже восьмой день пробирались они по горам.

– Неужели мы не заметили?

Дыхание облачком вырывалось изо рта. Холод настойчиво лез под одежду. Примитивная парка, наспех скроенная прядильщиками, не могла заменить пуховую куртку. Если не потеплеет, можно и насмерть замерзнуть.

– Не думаю. – Анантос показал на драгоценный свиток, который хранил в водонепроницаемом футляре, пристегнутом к левой задней ноге. – Я могу только полагаться на карту, которой нас снабдили историки. Ни один прядильщик уже много столетий не забирался так далеко на юг. У нас не было на это ни существенных причин, ни желания.

– Тогда почему ты так уверен, что мы еще не прошли это место?

– Я уверен только в той мере, в какой могут быть точны карты. Старинные повествования утверждают, что если идти далеко на юг, не поднимаясь высоко в горы, как это делаем мы, то придешь к Железной Туче. Конечно, если сказки не лгут.

– И если Железная Туча существует, – буркнул себе под нос Джон-Том.

Волосатая лапа прикоснулась к его груди, но паучье дружелюбие похитил ветер.

Отчаяние зачастую предшествует надежде, и на десятый день погода наконец сжалилась над ними. Снегопад прекратился, низкие тучи куда-то уползли, воздух заметно согрелся, хотя лед и не таял.

Но в порядке компенсации на них обрушилась другая опасность – снежная слепота. Яркие лучи альпийского солнца отражались от ледников и сугробов, превращая все вокруг в белые бриллианты.

Из запасов Анантоса путешественники соорудили примитивные козырьки, но даже после этого старались не отрывать глаз от земли и не расслабляться – чтобы не слететь с сугроба в раскрывавшуюся за ним пропасть.

Прошел еще день, и они начали спускаться.

А через две недели после выхода из Тенет обнаружили Железную Тучу.

Они двигались вверх по пологому склону – к седловине между двумя холмами. Уже много дней им не приходилось видеть других цветов, кроме белого, поэтому блестящая чернота, вставшая прямо перед путниками, потрясала их уже своим видом.

За скалистым гранитным склоном, местами покрытым снегом, поднималась гора, словно залитая замерзшей смолой. Только в редких щелях белел снег или лед.

Но колоссальная гладь застывшего, будто маслянистый водопад, склона явно была из куда более плотного материала, чем смола. Более всего картина напоминала чудом усевшиеся друг на друга огромные раздутые, но не лопнувшие пузыри. Чернота эта была усеяна отверстиями.

Металлический блеск в итоге и вызвал удивленное восклицание Флор: