— Хорошо, прохладно. И дом хороший, и люди. Заира рассказала о себе, ей так хочется в Дагестан. Боится за мужа, переживает за сыновей, хорошо, что их вовремя отправили учиться в Германию. Барговский не может помочь им уехать в Россию?

Власов улыбнулся:

— Он занимается этим. Все будет зависеть от результата командировки.

— Ты скажешь мне, что узнал о пленных?

— Конечно, ты же не только жена, но и напарник, лучший в группе напарник.

— Я думала, для тебя лучший — Осипенко.

— Юра — совсем другое дело… Давай по очереди в душ.

Она поцеловала его и ушла.

Вскоре Максим и Роза наслаждались любовью под мерный шелест кондиционера и приятный звук падающей воды фонтана за окном.

Встали они в шесть часов, как по команде. Привели себя в порядок и уже собрались выйти на улицу, как явилась жена майора. Она принесла одежду. Власову длинную широкую рубаху из белой хлопчатобумажной ткани, атласный пояс, штаны, сандалии, куфию, головной убор и черный жгут к ней. Розе — тоже рубаху, но — цветную, с узкими рукавами, пестрые шаровары и платок. Женщины Ирака из бедных семей лиц не закрывали.

— Это вам на дорогу, мало ли кто остановит. Вас отпустят, в этом сомнения нет, но выглядеть вы должны как бедные крестьяне.

Власов рассмеялся:

— Смотреться это, конечно, будет забавно: на дорогом внедорожнике с пропуском и — в одежде бедняков.

— «Форду» Ватана уже лет десять. И американцы распродавали свою рухлядь за копейки. Аджан больше вложил, чтобы привести свой «Форд» в нормальное рабочее состояние.

— Ты пугаешь нас, Заира. Если у Ватана рухлядь, то мы можем не доехать до нужного района.

— Сейчас его «Форд» бегает как новый.

Роза, надевая предложенную одежду, спросила:

— А ты разбираешься в машинах?

— Конечно. У нас в Москве были «Жигули», здесь — «Тойота».

— Ясно, а сандалии мне почему не принесла?

— Потому, что бедные женщины у нас ходят босиком.

— Хорошо, что это всего лишь временный маскарад. Не понимаю, как можно носить все это. — Она надела рубаху-платье, которое доходило ей до щиколоток. — Да еще ходить босиком по улицам города.

— Люди ко всему привыкают, тем более если носят подобную одежду с раннего детства. Те, кто побогаче, позволяют себе другую. Ну все, я пошла. Роза, ты молиться будешь?

— Я уже помолилась, — хитро улыбнулась Тодоева.

— А, ну да, конечно. А я на молитву — и накрывать на стол. Женщина должна строго следить за хозяйством.

Она ушла. Власов рассмеялся, указывая на Розу:

— Ты, родная, просто изумительна в этом балахоне.

— Ты на себя в зеркало посмотри, крестьянин, — парировала Роза.

— Да, видок еще тот, как у басмача. Не хватает сапог и восточного халата с бараньей шапкой вместо этой куфии.

— Неплохо бы сфотографироваться, а?

— Нет, это плохая примета, Роза.

— Да брось ты, на телефон.

— Не надо.

Но Тодоева уже сделала несколько снимков и сохранила их в закрытые файлы.

— Накажу в следующий раз.

— Если вечерним сексом, то я готова нарушать дисциплину постоянно.

— Да ну тебя, пойдем на кухню.

— Майор с женой еще молятся.

— Тогда подождем. Ты только не кури без них, черт его знает, можно ли?

— Наверняка это здесь, как спиртное и свинина, не приветствуется.

Заправив постель, Роза последовала за мужем на кухню.

Там никого не было. Они присели за стол.

— Я бы кофе выпила, — проговорила Роза.

— Потерпи. Нехорошо без хозяев. Так не принято в любом обществе.

— Ладно, подождем.

Роза подперла подбородок ладонью, с любовью поглядела на Власова:

— А я беременна, Максим.

— Как? — только и смог выдохнуть Власов.

Женщина улыбнулась:

— Ну как бывают беременными? Пройдет время, и у нас будет ребенок. Ты не рад?

— Я счастлив, родная!

Он поднялся, подошел к жене, обнял ее:

— Я очень рад, безумно! Но скажи, ты знала о беременности, когда мы получали задание?

— Только перед самым вылетом купила тест. Помнишь, я ходила в магазин, а ты позвонил и сказал, что нас вызывает Барговский?

— Конечно.

— Вот тогда я купила тест и дома проверилась. Тест показал беременность.

— Почему ты ничего не сказала мне?

— Да как-то случая не было.

— А ночью? До того, как мы поехали в аэропорт?

— Не смогла.

— Ты понимаешь, что тебе надо было остаться?

— Понимаю, но жена должна быть с мужем. Везде и всегда.

— Ну, да, конечно, и в горе, и в радости. Но ты рискуешь теперь не только собой, но и ребенком. Роза, ну почему ты не сказала об этом раньше?

Тодоева посмотрела на Волкова:

— Ты не рад, Макс?

— Я очень рад, Роза, но нельзя же поступать так безрассудно. Что, мы без тебя не справились бы?

— Сейчас уже поздно об этом говорить.

— Эх, девочка ты моя, любимая, я же теперь места себе находить не буду.

— А и не надо ничего находить. Как работали, так и работаем. Срок небольшой, ничего незаметно. Отработаем, прилетим домой и, честное слово, я поговорю с Барговским. Он не будет привлекать меня к заданиям. Полковник просто прервет контракт, и я стану свободной. И тебя он будет беречь.

— Не надо меня беречь. Ты о себе и о ребенке думать должна.

— И о муже.

— Эх, горе ты мое.

Он прижал ее голову к своей груди.

В таком положении и застали их Гасид с Заирой.

Майор воскликнул:

— Если бы я не знал, что вы едете вместе, то подумал, что прощаетесь! Или ночи не хватило?

— Все в порядке, Гасид…

Майор поднял руки:

— Не надо ничего объяснять. — Он повернулся к жене: — Заира, подавай завтрак.

— Минуту.

После завтрака все вышли во двор.

Подъехал «Форд», в нем сидели Ватан, Демри и Камаль. Аджан собрал товарищей в городе, чтобы они не добирались пешком. Все были в такой же, как и Власов, одежде. Кроме Ватана — тот в белой рубашке, брюках и туфлях. Так одеваются служащие и зажиточные жители города.

Поприветствовали друг друга.