— Случайный гость?

— Может и случайный, — хмыкнул Алексей, — может, нет. Просто тот, о ком не знает ваша организация.

— Ты реально сметливый, Алекс, нам нужны такие, — ответил полковник. — И да, ты абсолютно прав. Мы стараемся контролировать основные точки перехода, но только те, которые нам известны. Проблема в том, что они могут возникать спонтанно и на временной основе. А ещё, наверняка, есть те, о которых у нас нет никаких данных. И есть те, кого мы называем проводники.

— Проводники?

— Да, мы стараемся их отловить, но, признаюсь, получается это далеко не всегда. Уж больно хитрые твари.

— Проводники — не люди?

— Мы думаем, что они — что-то вроде странников, которые решили вести себя иначе.

Внезапная мысль вспыхнула в голове подобно яркой молнии.

— Афанасий — проводник? — спросил Алексей.

Полковник улыбнулся.

— Афанасий — человек, наделённый особыми способностями. Можно сказать, что он их получил по наследству.

— Это я уже понял, — казалось, разговор отвлёк Алексея от мрачных мыслей, но они накатили с новой силой. — Всё как-то неправильно. И эти существа… Ведь они реально не сделали нам ничего плохого!

— Или не успели сделать, Алексей, — возразил полковник. — Не переживай. Постарайся отстраниться.

— Но если… — начал Плетнёв, но полковник его перебил.

— А ты помнишь тот случай. когда вы преследовали наркокурьеров и зашли на территорию сопредельного государства? — не глядя на Плетнёва сказал Смирнов. Тон полковника ровным счётом не изменился никак, но от этого становилось только хуже. — Пару лет назад, кажется, это было?

Алексей буквально замер. Да, он продолжал всё также идти, но внутри он словно закостенел. Тело двигалось независимо от него.

— Напомнишь мне, что тогда произошло с пастушонком? Паренёк лет тринадцати, может, помладше, если я не ошибаюсь. Имени вот только не вспомню… — продолжал полковник.

Плетнёв сглотнул застрявший в горле ком.

— Зачем вы?…

— Чтобы ты, наконец, повзрослел, Алекс, и понял, что иногда приходится принимать тяжёлые и спорные решения. иногда они оказываются ошибочными. И чтобы два раза не вставать, считаю, что ты тогда всё сделал правильно, — полковник был по-прежнему предельно спокоен.

— У нас не было выбора. Он бы нас выдал, — пробормотал Алексей.

— Да, — согласился Смирнов, — безусловно, выдал бы. Сдал бы с потрохами, вас бы догнали превосходящими силами и перебили. Или устроили засаду, когда бы возвращались. Я же говорю, ты всё сделал правильно.

— У нас не было выбора! — повторил Алексей.

— Что ты всё " у нас" да " у нас"? Выбор ведь сделал ты, Алекс, разве не так? — полковник, наконец, посмотрел на него. — Ведь это сделал ты, другие не стали. И скажу тебе больше: они до сих пор благодарят Бога, что это были не они. И отношение к тебе с их стороны как-то потом изменилось, правда? Всё вроде бы так, и не так одновременно, верно? Ты, по факту, спас всю команду, а они как бы невзначай стали тебя сторониться.

Алексею нечего было на это ответить. Каждое слово полковника было правдой. Он и на миссию-то эту согласился потому, что хотел вырваться с заставы. Причём ведь, если вспомнить, никто ему никакого приказа не отдавал. Даже начальник заставы. Фактически ему сделали предложение, на которое он с готовностью согласился.

Плетнёв вдруг понял, что он здесь может быть не один с такими тараканами в голове, что вся эта команда — своего рода отряд прокажённых. Осталось только понять, какие секреты хранят остальные. А то, что они были у каждого, или почти каждого, он уже не сомневался.

И это совсем не обязательно должно быть какое-то преступление или спорный поступок. Это может быть что угодно.

И Данила тоже ведь что-то скрывает. Что-то, что, кроме него, известно ещё таким людям, как полковник Смирнов. Не даром же он осёкся, когда рассказывал, как бегал по чердакам и подвалам Питера. Интересно, кем он был? Опером? Или был по другую сторону? Нет, скорее всё-таки опером. Вопрос в том, как он сюда попал. И не конкретно в это забытое Богом место, а в Организацию.

Плетнёв ещё не знал, как она называется, поэтому просто решил называть её "Организация". И этот так называемый сводный отряд, это всего лишь малое проявление её работы.

— Так чем тот пастушонок отличается от сегодняшнего мутантёнка? — добил его вопросом Смирнов.

— Нельзя быть таким циничным, Денис Евгеньевич, — покачал головой Алексей. — Нельзя.

— Можно, Лёша, можно. Признаюсь, бывает сложно, но можно. Ты ещё нарастишь необходимую броню, которая тебе потребуется для выполнения поставленных задач.

Перед Плетнёвым внезапно развернулась перспектива его будущего: стать бездушным и циничным сотрудником окологосударственного полулегального органа безопасности, возможно частной военной компании (которых, как известно, в России нет), которому убить ради поставленной цели будет, что плюнуть да растереть.

Он вспомнил, как полковник явно задумался, стоит ли тащить с собой раненого Санька, который, будем честны, может и не дожить до возвращения домой, и всё это время откровенно сковывает их и тормозит.

Вспомнил, как остальные бойцы отводили глаза, готовясь к тому, что сейчас может произойти худшее. Как Санёк, будучи ещё в сознании, яростно утверждал, что он сможет идти во что бы то ни стало. Он понимал. Он ждал. Он не хотел умирать.

Однако…

— Об этом знали только члены группы, — произнёс Алексей.

— Да, — подтвердил полковник.

— Кто рассказал? — его голос стал жёстким.

— Думаешь, тебе от этого будет легче? Поверь, это уже не имеет никакого значения. И потом дело ведь не в том, что кто-то нам что-то рассказал. А в том, что ты сделал. В том, что ты посчитал правильным именно в той ситуации, и…. что действительно важно, так это то, что твоё решение спасло жизни всей группе. А что ещё важнее, твоё решение спасло десятки детей в нашей стране, которые не попробуют первую дозу, и не превратятся потом в н@ркоманов.

— Но…

— Вот только давай не будем про слезинку ребёнка. У тебя была задача и ты её выполнил.

Полковник сделал глубокие вдох и