Бойс подошел к леди МакГрей.

– Брысь, Люси, – он легонько ткнул кошку, и та сбежала. Опустился на колени, положил голову на материнский подол, – Мне немного не по себе с утра. Голова болит. Но ничего серьезного, не пугайся.

Элеонора ласково прошлась пальцами по густым волосам.

– Умоляю, не заболей опять. Второго раза я не переживу.

– Фу, мама! – Бойс фыркнул и громко, раскатисто чихнул, – у тебя все платье в кошачьей шерсти! Мерзавка Люси!

Он вскочил под дружный хохот матери и Милле, вытер лицо предплечьем.

– Я честно пытался принять участие в ваших посиделках. Мама, скажи спасибо своей кошке, что у меня ничего не вышло! Выйду в сад, иначе задохнусь.

Он наклонился к матери, стал звонко расцеловывать ее в щеки и лоб.

– Иди! Иди! – отмахивалась неохотно Элеонора, – Когда ты повзрослеешь, сорванец?

Бойс вышел. Идя по коридору, чихнул еще несколько раз. Мать и Милле продолжали смеяться ему в след.

Он сунулся было в потрепанный ночной грозой сад. Но не там ему хотелось оказаться. Бойс прошел на конюшню. Алпин, почуяв хозяина, зафыркал, забил копытами в стойле. Бойс оседлал жеребца и вывел его за ворота, ни слова не сказав конюху, который пришел задать лошадям корм. Скоро они вдвоем летели вниз с горы, на которой стояло поместье.

Конь рысью форсировал меловой ручей, вздымая копытами фонтаны брызг. Грудью протаранил молодой ольшаник на опушке рощицы. С листьев полетела роса. Когда Бойс выбрался из рощи на луг, он уже вымок до нитки. Придержал коня. Поехал шагом, внимательно всматриваясь в окрестность. Он был собран и напряжен, как охотник, выслеживающий жертву.

Бойс понимал, скорее всего, Катриона сидит дома: художники не пришли за ней с утра, а значит Анна не выпустит дочку, тем более что ночная гроза, того и гляди, повторится. Но наперекор здравому смыслу ждал: сейчас где-нибудь покажется ее фигурка. Он спускался в каждую ложбинку, взбирался на каждый холмик, объезжал одиноко растущие кусты и группы деревьев.

«Съезжу к дому, – решил Бойс, – Возможно, она в саду. Я даже не покажусь ей. Взгляну и уеду».

Думая так и кусая в нетерпении губы, он въехал на полянку, где стоял мегалит. И остановил коня. Камень обеими руками обнимала девушка – она показалась ему распластанной на скале птицей. Услышав шорох гравия за спиной, девушка обернулась, светлые распущенные волосы скользнули волной.

– Приехал? – спросила она, глядя на Бойса серыми глазами.

– Да.

Он спешился. Стоял перед ней, мокрый, мял в руках поводья и чувствовал себя последним дураком. Не выдержав горящего взгляда, опустил голову.

Девушка сделала несколько шагов навстречу. Остановилась. Он ждал. Вдруг наверху громыхнуло, и хлынул дождь. Вокруг зашумело, между ними встала влажная стена.

– Ай! – взвизгнула Катриона, – Бежим!

Развернувшись, побежала в лес. Бойс закинул поводья на шею коня.

«Увидел. Теперь можешь уезжать. Беги, Бойс. Беги домой!» Он сунул ногу в стремя. Но передумал и кинулся догонять девушку.

Она ловко лавировала между стволов, подныривала под ветви, перепрыгивала пеньки. Платье то показывалось, то исчезало. Бойс едва за ней поспевал, таща за узду жеребца.

«Куда она бежит, ведь ее дом в другой стороне!»

Этот лес, где стоял мегалит, был ему незнаком. Бойс постоянно спотыкался об коряги, чуть не падал. Девушка знала окрестность прекрасно. Он сильно отстал от нее.

«Только бы не потерять из виду», – подумал он. В следующую минуту она пропала.

– Катриона-а-а-а-ааа!!!! – закричал Бойс на бегу.

– Боо-о-ойс! – ответил ее голос откуда-то снизу.

Он выскочил на пригорок, склон которого под его ногами резко уходил вниз. Бойс еле удержался, чтобы не скатиться с него кубарем. Перед ним открывался яр, а в яру, вырытая прямо в его отлогой стене, у скрученных змеями корней ветхого дуба, стояла землянка с деревянным фасадом и круглой дверью. Добротная и большая, с маленькими окошечками, с крытой дерном крышей, из которой вырастала скособоченная печная труба. Перед землянкой росла волчья ягода и непонятные синие цветы. Торчал старый колодец с разрушенными венцами.

«Жилище лесной колдуньи», – сразу понял Бойс. Кто еще мог жить здесь. Катриона, стоявшая у землянки, потянулась к двери. Он хотел крикнуть, предостеречь ее. Не успел – она открыла дверь и исчезла внутри.

Бойс съехал по склону, скользя сапогами в грязи. Накинул поводья на гнилой столбик, врытый в землю у колодца. Дождь лил, монотонно барабаня по листьям. Помедлив секунду на пороге, Бойс вошел.

Внутри было темно, он не сразу разглядел Катриону. Когда глаза немного привыкли к полумраку, увидел, что девушка сидит у большого очага.

– Бойс, – сказала она не терпящим пререканий тоном. – Холодно! Катриона замерзла. Хочу огонь.

Она встала, сняла с каминной полки огниво и протянула ему, подала пучок сухой травы. Он подошел и взял все предложенное. В топке высилась горка березовых поленьев.

– Огонь, так огонь, – рассмеялся он, чувствуя, что тоже замерз до смерти, – И я хочу огонь. Сейчас сделаем.

Он высек искру, запалил пучок сена, сунул его в поленья. Пара секунд и сухие дрова занялись веселым пламенем с голубоватыми отблесками. Бойс поднялся и повел глазами по сторонам. Оранжевые всполохи освещали землянку. Стены местами обшиты деревом, местами оштукатурены, застроены полками с грубой глиняной посудой, земляной пол хорошо утрамбован. Топчан у окна, застеленный пледом, и рассохшийся стол – вот и вся обстановка.

– Где мы? – спросил Бойс, озираясь, – Куда ты меня заманила, Катриона?

– Моя нора, – ответила Катриона, стуча зубами от холода, – никто не найдет здесь Катриону.

– Ты очень замерзла? – повернулся он к ней.

– Да.

У Бойса закружилась голова. Комната расплылась перед глазами. Из марева возникла лишь Катриона. Все остальное вертелось, дрожало, покачивалось, тонуло во мгле. Огонь топки освещал девушку, которая раздевалась. Катриона через голову стянула мокрое платье. Осталась в панталончиках ниже колен, обшитых кружевами. Не надолго. Их скинула тоже. Ни капли не смущаясь, прошла к столу и раскинула на нем одежду. Бойс не мог пошевелиться.

– Мокро! – она подошла к нему, – надо посушить.

Не скрывая намерений, девушка взялась за низ его жилета.

– Бойс, мокро. Надо снять.

Ее нагота вспыхнула перед ним. Ему показалось, сквозь белую, сверкающую кожу он видит кровь, текущую по ее венам – настолько девушка была прозрачна. Кажется, протяни руку, и ухватишь только воздух. Жар освещал ключицы, округлые плечи, стекал вниз по втянутому животу к длинным бедрам. Ее открытые губы усмехались, глаза повелевали. В них не осталось и следа безумия.

– Раздевайся, – приказала она. Сама расстегнула и сняла с него жилет. Бойс был парализован и не