рада, что вы, при всей своей деловой хватке, человечны, Джерард. Скажите, я угадала? Вам не понравился стиль нашей беседы?

– Угадали, Марго.

– Вы покупаете ее, я вам ее продаю. Как мило, не правда ли?

– Отвратительно.

– Ни вы, ни я ее в расчет не берем, – Марго повертела вокруг безымянного пальца бриллиантовый перстень, – Но за то, что вы не считаете эту ситуацию нормой, за то, что открыто признаете свое мнение, и самое главное, что имеете его, я вам признаюсь тоже. Скажу, почему, так легко соглашаюсь на все ваши условия от ее лица. Хотите знать, Джерард?

Он сосредоточенно смотрел на нее, хмуря широкие брови.

– Она любит вас. Влюблена, как девочка-подросток.

– Вы уверены? – шотландец остался спокоен, никак не выдал своего волнения. Но Марго достаточно хорошо знала мужчин, чтобы легко угадывать их состояние по невербальным признакам. Уж слишком говорящие у него были глаза.

– Уверена, – она тепло улыбнулась. – На сто процентов, Джерард. Я знаю Кэт не первый год, и смею польстить себе, знаю не хуже ее собственной матери. Возможно, даже лучше. Она любит вас. Это налагает на вас определенную ответственность.

Теперь усмехнулся он. Почти незаметно. Самым краешком красивых губ.

– Я не буду вам рассказывать историй о женском сердце, о том, насколько оно хрупко. Разбитое единожды, не восстановится никогда. Вы – британец. Соотечественник Бёрнса, Шекспира. Поэтическими эпитетами вас не удивишь. Вы прекрасно понимаете свою ответственность перед ней.

– Конечно, Марго.

– Но и передо мной вы ответственны. Раз уж состоялся этот наш с вами разговор. Я помогла вам. Раскрыла перед вами карты Кэт. Тем самым, думается, сняла с вашей души тяжелый груз, не так ли? Вы ведь не были уверены на сто процентов.

– Все так, Марго, – легко согласился он.

– Тогда откройте и вы мне свои карты, – она придвинула к себе пепельницу и изысканно закурила, – чтобы я была спокойна за мою девочку. Мне важно знать, насколько взаимны ее чувства. Не бредит ли она бесполезной романтикой? Не обманывает ли себя?

Он смотрел несколько секунд, как она курит. Наблюдал за тлеющим кончиком ее сигареты. В какой-то момент Марго показалось, что он не ответит ей. Вежливо и воспитанно, по-мужски поставит ее на место. Было очень похоже на то. Превосходное умение владеть собой. Достойный экземпляр мужчины. Она уже даже смирилась с его молчанием, когда он заговорил:

– Я открою вам свои … карты, Марго. Мне ваша просьба понятна. Но не стал бы сравнивать наши с Кэт отношения с игрой в покер. Я такой ерундой не занимаюсь.

– Я вам верю, Джерард.

– Спрашиваете, что я испытываю к ней? Это банальное влечение мужчины к женщине. Только какой-то новый его подвид. Мне до недавних пор не знакомый. Я думаю о ней постоянно. Слышу ее голос. Вижу ее лицо. Мне бы заняться чем-то другим. Делом. Я, как вы угадали, занятый человек. Но не могу, – он вдруг улыбнулся ей так открыто и искренне. И при этом беспомощно, – не могу. Я думаю о ней слишком много, злюсь и на себя, и на нее…Марго, – он произнес ее имя с таким чувством и так глубоко заглянул ей в глаза, что Маргарита на пару секунд потеряла способность дышать. И тут же мысленно разозлилась на себя, поскольку не для нее предназначались все эти проявления эмоций, – Я должен быть с ней.

Сказав это, он расслабил плечи и откинулся на спинку стула. Марго поняла, что ему стало легче.

– Сами теперь решайте, что это, – обратился он к ней уже ровным голосом, – влечение. Или может влюбленность. Любовь. Называйте, как хотите, Марго.

– Чтобы это ни было, – Марго убрала в клатч сигареты и серебряную зажигалку, подняла на Джерарда блестящие глаза, – теперь я спокойна, Джерард. Насколько это вообще возможно с таким мужчиной, как вы. И все-таки предупрежу напоследок. Если вы ее сломаете, Кэт вряд ли поднимется.

– Этого не случится, Марго.

Марго замолчала.

– Невероятно, – с трудом выговорила Карла, – Вы сами выдумали эту историю, Марго.

– Если бы, – Маргарита открыла окно, вдохнула зимний воздух. – Но в том-то и дело, что нет. Я ни слова не прибавила от себя, Карла.

– Взял и увез. Захотел и забрал. Что за тип такой?

– Мужчина, – Марго задумалась. – Что ни на есть, самый настоящий.

Карла вскочила, воззрилась на начальницу, возмущенно уперев кулаки в бока.

– Почему вы не взяли меня с собой сегодня? Я бы хоть посмотрела на него!

– Еще чего?! – расхохоталась Маргарита. Порыв ветра ворвался в окно и раздул ее черные волосы. Она стала похожа на валькирию. – Мне хватило одной страдалицы. Сама я до сих пор не вполне в себе. Тебя же, моя впечатлительная малышка, пришлось бы отпаивать не неделю, а месяц, слушая твое нытье на тему – «почему он достался драной кошке Кэт, а не мне? Будь она проклята, моя ненавистная лучшая подруга!»

Глава 8.

Шотландия, XIX век.

Она была рядом каждый день. Садилась близко, бедром нечаянно касаясь его бедра, нарезвившаяся, запыхавшаяся, растрепанная. Чтобы удержать ее рядом с собой подольше, Бойс рассказывал ей сказки и легенды, которые знал в огромном количестве. Больше всего она любила историю Тристана и Изольды, охотно слушала сагу о короле Артуре и его рыцарях, благоволила к сонетам Шекспира. Ему хотелось ее занять, рассмешить, хотелось, чтобы она радовалась. Он носил ей сладкое печенье, которое пекла толстая Харриет, кухарка Тэнес Дочарн, угощал им Катриону, когда ей надоедало плести венки и разговаривать с пташками.

Джон Милле перевел всю их компанию на поляну, где спал замшелый мегалит. Природа там была торжественной, больше подходила Катрионе. Девушка сверкала ярче среди пущи. Художник рисовал в упоении, с удовольствием сознавая, что рука ему послушна, она – преданный раб – с мастерской точностью выводит то, что видят глаза. Отдавшись на волю вдохновения, Милле перестал думать об отъезде в Лондон. Все располагало к тому, чтобы остаться в Шотландии подольше – доброе отношение хозяев поместья, солнечная погода, отсутствие тревожных новостей из дома. Он не мог представить себе, что покинет Катриону, оставит полотно, которому уже дал имя, незаконченным.

И Бойс всегда под рукой. Он с охотой сопровождает Милле в лес. Катриона при нем из дикой лани превращается в кроткого агнца. Бойс тоже начал рисовать, и носит с собой блокнот, куда каждый день вписывает новую Катриону. Он, кажется, настроен серьезно. Даже не поехал в Ирландию по приглашению Джойсов – долго спорил с родителями, негодовал и объяснял, что готовится нарисовать главное полотно в жизни. Хотя пока ограничивается лишь набросками. Теперь и