— Мы с Матео познакомились в школе. И сразу подружились. Ему нравилось у нас в доме, мне — у них на ранчо. Но у нас было тесно и шумно, и мы с ним проводили время в основном здесь. Я был младшим в семье, единственным сыном после нескольких дочерей и мне многое позволялось. Например, носиться целыми днями непонятно где, пока сестры помогали по дому.

Он сел на кровати, оперевшись на спинку, Аля устроилась между его ног, полулежа у него на груди и слушая мерное биение сердца. Никогда в жизни не чувствовала она себя в такой безопасности, как в этом домике посреди джунглей в окружении двух мексиканских банд и в объятиях главаря одной из них. Это было странно и нелогично, но после всего пережитого ей было не до анализа собственных чувств. Хотелось просто хоть ненадолго расслабиться и насладиться покоем.

— Ее звали Камила… — Он замолчал на несколько секунд. А когда продолжил, голос стал хриплым и надтреснутым. — Она ходила в соседнюю школу и была самой красивой девочкой в классе. И в городе. И в мире. Нам было лет десять, когда мы ее увидели и пропали. Она была настолько недостижимая, что мы сначала даже не ссорились из-за нее. Просто спорили: я на ней женюсь — нет, я. Но понимали, что это нереально, как жениться на Луне. Так и ходили просто любоваться на нее.

Аля сидела в его руках тихо как мышь, боясь, что он снова остановится, кинет очередную загадочную фразу и на этом все кончится.

— А потом, за одно лето, все изменилось… Девчонки вдруг из вечных врагов превратились в конфетки, которые хотели облизать все пацаны. Мы были готовы и не подпускали к ней никого. Сами дарили подарки и сладости, во всем помогали, защищали, бегали по любым поручениям. Она никому из нас не отдавала предпочтение. Но… Первый ее поцелуй был все-таки моим.

Але захотелось укусить его, необъяснимо ревнуя к этой далекой девочке, давно мертвой. Почему у Сантьяго становится такой голос, когда он говорит о ней? Такой мягкий, такой…

Она не знала, что про нее саму он говорит таким же.

— Мы впервые подрались всерьез, когда я похвастался ему этим. Ходили оба с фингалами и разбитыми мордами. А когда все зажило — Матео вырвал у нее свой поцелуй. Но она все равно оставалась ничья. Еще долго-долго морочила нам обоим голову. Конечно, ей нравилось, что за ней бегают сразу двое. А потом мы оба сделали ей предложение.

Аля просто представила еще одного такого, как Сантьяго. И как они оба добивались бы ее внимания. Помотала головой.

Нет, она бы так не смогла. Она еще в старших классах поняла, как это тяжело — выбирать из двоих и стараться никого не обидеть. Особенно, если по-настоящему не нравится никто. Так ведь не может быть, чтобы двое одинаково.

— Моя семья жила в городе, — продолжал он. — Отец постоянно занимался чем-то интересным: то продавал туристам сувениры, то работал с археологами, то аптеку открывал, то еще что-то. Каждый очередной проект он называл делом всей жизни и был безумно рад, когда я им интересовался, даже обещал оставить мне его в наследство. Так что мне было чем удивить и что наобещать Камиле. А у Матео были только коровы, лошади и кукуруза.

— Водопады… — пробормотала Аля. — И домик на дереве.

— И домик на дереве, который был величайшим сокровищем в десять лет, но в семнадцать девушки на это почему-то не клевали, — усмехнулся Сантьяго. — И он пошел в банду. Романтичное занятие и легкие деньги. Можно хвастаться пистолетом и покупать Камиле шелковые платья и золотые сережки. Он хотел впечатлить ее этим, но он ее потерял. Ее родители строго запретили ей общаться с бандитом. Я победил.

— Она согласилась выйти за тебя замуж? — Аля приподнялась, чтобы заглянуть в его лицо.

— Да.

Что бы она ни хотела там увидеть, он это очень качественно скрывал.

— Мои родители были счастливы. Мать радовалась, что у нее будет такая славная невестка, готовила все к свадьбе и даже заранее начала шить распашонки нашим детям. Отец обустраивал верхний этаж нашего дома в Паленке для моей будущей семьи. Он сам сколотил нам самую прочную кровать и вырезал узоры на ее спинке — птиц и цветы. А Матео… пропал. Я искал его, но его мать отвечала, что не видела его неделями. Мы с Камилой скучали по нему… Я хотел с ним помириться. Мы же были друзьями — если бы Камила выбрала его, я бы смирился.

Он резко выдохнул. Аля почувствовала, как напряглось его тело. Обвила себя его руками, вжалась, сплетая его пальцы с ее, приникла губами к татуировке-змею.

Но Сантьяго был не здесь, не с ней. Он был там, двадцать лет назад.

— Накануне свадьбы я гулял с друзьями. Половина наших ушла вслед за Матео, но остальные не хотели проблем с законом. С ними мы и отмечали завтрашнюю свадьбу. — Камила примеряла свадебное платье, когда он пришел к ней. Один. Его друзья ждали снаружи на случай проблем. Он поговорил с ней. Не знаю, о чем — наверное, хотел, чтобы она отказалась от свадьбы. Ее мать слышала, как они ссорились. А потом раздался выстрел.

Аля почувствовала, как дрожь прокатилась по его телу и закаменели мышцы.

Затрудненное дыхание вырывалось со свистом.

Его руки, тяжелые, будто из камня, сплетались вокруг ее живота. Она чувствовала себя в объятиях мраморной статуи.

— После похорон я вступил в банду, которая враждовала с той, где был Матео. Во время следующей стычки я убил его, глядя прямо в глаза. Но легче не стало. Тогда я пошел дальше — и те, кто знал мою историю, пошли за мной, хотя старшие были против. Мы ворвались на это ранчо и перебили всех, кого встретили. Я не смог выстрелить только в его мать. Пилар давно стала матерью и мне. Она упала на колени и умоляла убить ее тоже. Чтобы не быть одной. Чтобы…

Когда тебе тридцать лет и всю твою жизнь составляет ненапряжная творческая работа, болтовня в интернете и тусовки, когда бандиты — экзотика и страшилки про девяностые, когда разбитое сердце — это месяц пьянства и полгода психотерапии, очень сложно поверить, что человек, чье сердце сейчас бьется так громко, что весь мир наполнен этим ритмом, не пересказывает сюжет сериала, а по-настоящему все пережил.

— Тогда она рассказала, что Камила приходила сюда к Матео. Приходила часто, тайком от меня. Пилар знала об этом, она все видела, но защищала своего сына.

— И ты все равно не убил ее?

— Я уже знал, что Камила мне изменяла. Прочитал в документах медиков, что она была беременна. Они так мне сочувствовали…

Холодный злой смешок напугал Алю до смерти. Сантьяго показался ей настоящим Змеем.

— Но ты…

— Мы не были вместе. Я обещал не трогать ее до нашей свадебной ночи и сдержал обещание, — пояснил он. Доходило до Али с трудом. — Если бы я рассказал тогда Пилар, что Матео убил собственного ребенка в чреве Камилы, мне не пришлось бы нажимать на спусковой крючок, чтобы ей отомстить.

— Она не знает до сих пор?

Аля выбралась из его рук, чтобы посмотреть в лицо. Она боялась увидеть слезы, ярость, что-то такое, чего не смогла бы вынести в том человеке, каким она его себе уже нарисовала. Но там была только невероятная грусть.