- То есть… Ты считаешь, что я могла рассказывать Валентине… Господи, Зверев, о чем?

Она качает головой.

- Мы же с тобой только трахаемся все время. Даже не разговариваем! О размере твоего члена, что ли, говорить?

- Думаю, как раз это ей будет не особо интересно… - усмехаюсь я, - лучше вспомни, спрашивала она тебя о чем-нибудь?

- Зверев, ты в самом деле думаешь, что я сейчас буду радостно рассказывать тебе , о чем я разговариваю с подругами? Знаешь, ты – параноик. Иди к черту.

Злюсь.

Понимаю, что неправильно начал, что надо бы как-то иначе, исподволь… Но вот не могу я с ней играть.

Не для меня это все. Нет уж, будем честными. С самого начала и до конца.

- Дарья, у тебя других вариантов нет. Твоя Валентина – провокаторша. Она работает на моего конкурента, вытаскивает грязное белье перед выборами. Мне надо знать, что она успела вытащить из тебя.

- Стой… Ты же не думаешь, что я могла ей что-то… Специально?

Она жмет покрывало на груди, смотрит , широко раскрыв глаза в удивлении. Искреннем. Если нет, то точно ведьма.

- Я думаю, что она могла тебя просто обмануть. Сама понимаешь, нестабильное психическое состояние, необходимость дружеской поддержки… Под этим соусом можно все, что угодно…

Я увлекаюсь, говорю, как мне кажется, логичные и правильные вещи, и только по гробовому молчанию понимаю, что сказал что-то не то.

У Дарьи бледнеют щеки, лицо буквально выцветает на глазах. Это страшно. Ощущение, что она сейчас в обморок хлопнется.

Я дергаюсь к ней, но она резко выставляет перед собой ладошку, смотрит в глаза напряженно:

- Стой. Нестабильное психическое, говоришь… И давно? Знаешь давно?

Черт! Прокололся! Вот мудак-то! Какой из тебя политик, Зверь? Как был мудаком, так и остался!

Приходится признаваться, стараюсь осторожно, чтоб не лажануть еще больше. Хотя, куда уж больше?

- Уже пару дней.

- То есть… Когда мы гуляли под каштанами…

Она неожиданно усмехается, качает головой.

- А я -то , дура, думаю, чего ты меня гулять потащил, а не трахать, как обычно… Узнал, значит, что я ненормальная, и решил немного сбавить накал…

- Даша… Ты не права сейчас. Совершенно.

- Ой! Даша! Неужели?

Она смеется, горько так. Меня звук ее смеха по коже морозом бьет. Я понимаю, что не в ту степь у нас разговор ушел, надо возвращаться. Понятное дело, что никакая она не провокаторша, просто жертва, как и я. И мне на самом деле сейчас это вообще не важно. И плевать, даже если бы и говорила что-то этой овце Валентине. С ней уже решают, она – больше не угроза.

А вот то, что сейчас происходит – это катастрофа. И надо ликвидировать ее последствия, раз уж допустил , чтоб случилась.

- Даш, - я пересаживаюсь к ней близко, игнорируя выставленную и упершуюся мне в грудь ладошку, - Даша, послушай меня. Это не меняет ничего, понимаешь? Ну да, я дал поручение, чтоб выяснили о тебе все. Но это – стандартная процедура, понимаешь? Ну у меня такая должность, нельзя по-другому.

- Можно. – Она смотрит мне в глаза, и я… Сука, я теряюсь, отвожу взгляд! Просто не выдерживаю той сухой боли, что вижу. – Понимаешь, у каждого из нас есть свое прошлое. Мое – вот такое. Я его, кстати, не скрывала. Просто не хотела бы, чтоб ты… Я, может, сама бы… А ты… Знаешь, это еще более мерзко, чем копание в грязном белье. Особенно, учитывая твое дальнейшее поведение. И , знаешь, Зверев, я что-то устала. От тебя, твоей навязчивости и твоих манер. Уходи.

- Даш… Ну ты что? – я притягиваю ее к себе, используя силу. В наглую. Ловлю губы, хоть она и пытается отвернуться. Целую с напором, прекрасно зная, как она реагирует на мои прикосновения. Безотчетно пытаясь тактильными ощущениями вернуть себе лидерство.

Даша, в начале пытающаяся оттолкнуть, затем замирает. И покорно обмякает в моих руках. Позволяя себя целовать. Но не отвечая. Как мертвая.

Я еще трачу какие-то усилия, чтоб пробиться через этот барьер, сжимаю сильнее, ощущая, что, несмотря на пассивное сопротивление, голову дурит ее вкус, ее запах. И, черт! Даже покорность ее заводит, есть что-то в этой жертвенности, безынициативности!

Но затем, уже после того, как я укладываю ее спиной на кровать и жадно целую шею, спускаясь к груди, поднимаю глаза на ее лицо и замираю.

Даша лежит и смотрит в потолок. Лицо ее , спокойное, равнодушное. Взгляд пустой.

И это страшно.

- Знаешь, он тоже так делал, - сухо и спокойно говорит она, так и не глядя на меня.

И я знаю, кто так делал. Даже переспрашивать не требуется. Внутри все обрывается. Ну, Зверев, ну ты и…

- Вот прямо так. Только он бил перед этим. Так забавно. – Сухой смешок, прорезавший воздух, ударил мне прямо в грудь, кожу взрезал, - сначала отметелит, а потом на кровать кидает и трахает. Типа, вину свою искупает. Говорил : «Я синяки наставил, я и залижу». Вы все одинаковые, что ли? Или это я, дура, так влетаю постоянно?

Она переводит взгляд на меня, и ощущение рези в сердце становится сильнее:

- Ну, чего остановился? Ты уже ударил. Теперь зализывай. А я потерплю. Мне не привыкать.

И отворачивается, сдавленно выдыхая.

А я…

Сука, как я хочу именно сейчас увидеть ее муженька, эту тварь, сломавшую ее и вышедшую сухой из воды.

Он ведь живет где-то. И, судя по полученной информации, нормально живет. Снимает видосики для инсты и тик-тока, ведет свой канал по правильному питанию. И , вроде, у него там новая жена, фитнес-кукла, которую он , возможно, так же истязает.

А потом доведет до попытки самоубийства, как Дашу, и выкинет. Новую найдет.

Сука.

Уничтожу его.

Просто уничтожу.

Я молча встаю с кровати, привожу себя в порядок.

Укрываю ее одеялом, наклоняюсь поцеловать. Она не отворачивается. Но и не смотрит. Мне в этот момент страшно. И оставлять ее страшно, и оставаться нельзя. Мое присутствие – как пытка для нее сейчас.

- Даша, пожалуйста, поспи. Я приеду утром. И мы нормально поговорим. Не выдумывай ничего лишнего, Даш. Я… Черт.

Я иду к двери, на полпути поворачиваюсь, смотрю на нее, повернувшуюся на бок. Она ловит мой взгляд и говорит с насмешкой:

- Иди, Зверев. И не переживай, меня вылечили. Больше из-за таких мудаков, как ты, я из окна прыгать не собираюсь.

- Я позвоню через час. Ответь, пожалуйста. Или смс напиши.

- Нет уж. Пошел ты нахер, мудак. Не пиши и не звони. Я тебе все равно по статусу не подхожу. Диагноз не тот.

- Даш, - я опять к ней двигаюсь, но она прерывает: