просто от скуки. Жиль приехал на встречу и сел напротив человека, который, поглаживая бороду, слушал о деталях сезона и финансовом положении команды. Наш герой говорил о том, что уверен в своих силах, и ничто не может его остановить… за исключением 5000 долларов.

Гастон Парент остался потрясен подобной искренностью и решительным напором, ему понравился этот неугомонный малец, полный надежд. По щелчку пальца деньги отправились на счет команды.

Это было жестом отчаяния – мы пришли к совершенно незнакомому человеку и начали клянчить деньги. Кажется, в конце встречи Гастон больше переживал за нас, чем мы сами. Я поинтересовался ради приличия, какую бы рекламу он хотел разместить на моей машине. Он смутился и сказал: «Пусть будет просто голубая лилия». Это символ Квебека, который разработала дизайнерская компания Гастона.

Неделей позже Парент, читая утреннюю газету, увидел фотографию белой с голубой лилией машины, триумфально победившей в Галифаксе. Кроме того, в газете говорилось, что эта победа сделала Вильнёва чемпионом Канады. Парент испытывал чувство гордости за Жиля и был счастлив снова встретиться с ним. Паренек приехал отдать долг. Ему удалось поднять денег на призовых, но благоразумный бизнесмен, знавший о финансовых проблемах пилота, предложил тому использовать эти деньги для выплаты других его долгов.

Жиль объяснил, что ему нужны дополнительные финансы для окончания сезона, и Гастон охотно согласился – он действительно загорелся идеей сделать парня легендарным. Это послужило началом партнерства, которое позже стало больше походить на отношения отца и сына. Парент стал одним из первых профессиональных менеджеров в «Формуле-1», ведущих дела своего безумного гения, которого интересовала только скорость. Но пока Канада, «Формула Атлантик», финал.

В середине сентября понедельничные газеты сообщили Паренту о победе Вильнёва на трассе «Роад Атланта» в Джорджии. Канадец стал абсолютным чемпионом «Формулы Атлантик» в сезоне-1976.

Впрочем, самая важная гонка тогда состоялась за неделю до финала в Джорджии – да-да, все тот же внезачетный Гран-при Труа-Ривьер. К традиционным заезжим звездам Витторио Брамбилле, Патрику Тамбэ, Патрику Депайе и Алану Джонсу присоединился претендент на титул чемпиона «королевы автоспорта», некий Джеймс Хант.

В боксах Ecurie Canada Рэй Уорделл готовил три машины March: одну для Ханта, другую для Депайе и третью для Вильнёва. Хронометристы были готовы к квалификации, которая очень многое решала на этой узкой городской трассе, предоставлявшей гонщикам слишком мало возможностей для обгонов. Во время первых квалификационных кругов March Вильнёва часто разворачивало, но Жиль сумел сконцентрироваться и показал себя с наилучшей стороны, используя каждый сантиметр трассы и порой почти касаясь стен. Трасса покорилась ему – поул-позиция.

Ну а гонка и вовсе прошла в одни ворота. Жиль, что называется, навтыкал всем звездным гостям по самый диффузор, заставив канадскую публику ликовать. Мечта о самом недосягаемом становилась уже не такой несбыточной.

Начало моей карьеры было таким сложным… я много натерпелся. Я знаю, что меня не понимали и даже презирали, но у меня не было выбора. Мне приходилось каждый раз рисковать, нужно было привлекать внимание, показывать болельщикам зрелище. Долгов было выше разумного, и надо было зарабатывать снова и снова… любой ценой. Я знаю, что мечтать о «Формуле» при таких мизерных шансах было безрассудно, у нас никто по-настоящему не представлял, что такое «Формула-1». Я был единственным, кто это понимал.

1977. ДЕЛАЙТЕ МАШИНЫ КРЕПЧЕ

После всех этих успехов оставалось лишь найти себе место в тесном мирке «Формулы-1». Сегодня принято пересказывать легенду о том, что если бы Хант не замолвил словечко, то и не было бы никакой истории Вильнёва. Если честно… верится с трудом. О канадце уже судачил весь паддок, да и в международной прессе о нем говорили как о восходящей звезде. Нам кажется, что Жиль в любом случае оказался бы в чемпионате мира, а учитывая его маниакальные наклонности и искреннюю преданность гонкам и только им, контракт с Ferrari казался неизбежностью. Впрочем, не будем забегать вперед – тогда на дворе стояло начало 1977-го, переговоры, контракты, общепринятая легенда.

Когда Джеймс Хант – без пяти минут чемпион – вернулся из Канады, ему вполне справедливо предъявили: «Джеймс, какого черта?» Надо было как-то сохранить лицо, и Хант поведал душещипательную историю о том, что есть в Канаде чудище заморское, монстр скорости, одолеть которое невозможно. Причем в этих красочных речах, смешанных с крепким матерком и устойчивым перегаром, были и практичные мысли – Вильнёв несомненно был талантлив, а упускать таких самородков в те времена считалось признаком плохого тона. Поэтому Джеймс порекомендовал пригласить этого монстра из Канады на разговор. Тедди Майер согласился, и уже в феврале Жиль подписал контракт на выступление в нескольких гонках с чемпионской к тому моменту командой.

Этот контракт предусматривал мое участие в четырех гонках, и вместе с тем, что мне причиталось от Marlboro, зарплата получалась довольно большой. Пожалуй, можно было бы даже сказать, что после стольких лет, мало продуктивных в финансовом плане, мне предлагали кучу денег.

Для начала, правда, предстояло вернуться домой, в «Формулу Атлантик», и продолжить набираться опыта, чтобы летом вернуться в Сильверстоун для осуществления своей, казалось бы, столь нереальной мечты.

Сильверстоун 1977-го – публика ошарашена – впервые на трассу выехала машина Renault, оснащенная турбомотором. Это походило на начало новой эры. Правда, так казалось только 16 кругов, пока французский «чайник» не закипел.

Но произошло в том Гран-при и еще одно событие, тоже породившее целую эпоху «Формулы-1», ну, или очередную легенду, если хотите. В глубине стартового протокола Гран-при Великобритании можно было обнаружить имя «Жиль Вильнёв». Хант и Йохен Масс являлись основными гонщиками McLaren, выступавшими на M26, а Жилю достался «секонд-хенд» – M23 с номером 40 на борту.

Новичок на машине образца 1973 года, на том шасси, на котором в 1975‐м выступал еще Эмерсон Фиттипальди, мог побороться разве что за сам факт выхода на старт гонки. Он действительно боролся, но как-то по-своему.

Многие удивлялись количеству моих вылетов с трассы, думали, что я самоубийца. На самом деле, проходя поворот раз за разом, я тормозил все позже и позже, пока не достигал предела. Вылетев, я уже знал где этот предел и ехал максимально эффективно.

Вильнёв «собрал» все повороты настолько, что квалифицировался девятым, далеко впереди Масса, сотворив сенсацию. По ходу гонки Жиль выскочил на седьмое место и ехал в том самом безбашенном стиле.

С каждым проездом мимо трибун армия поклонников дебютанта пополнялась многократно, а телезрители у своих экранов аплодировали стоя. Кстати, в их числе был и один дедушка