– Сейчас этот пастух овечек пересчитает и начнет с нас спрашивать, – расстроился Кузьмин.

Большой плазмоид замер на месте. Понять, где у него лицо, а где затылок, не получалось. То есть их у него и не было. А вот ощущение, что он на них посмотрел осуждающе и головой укоризненно покачал, у всех сложилось.

Застонала, приходя в себя, Юстина, и словно от этого стона резко навалилась темнота.

– Вернулись, – прокомментировал Семен. – Только бы затмение это пошло на убыль.

Черный диск сдвинулся с солнца и на самую малость приоткрыл его, дав свету упасть на землю.

Та от такого дара содрогнулась.

– Похоже, где-то не очень далеко серьезный обвал, – сказал Семка и стал вызывать Настю, Алену, Сашку.

– Связь заработала, – обрадовался майор Кузьмин.

– Ты как, Юстина? – спросил Семен и сбросил оба купола, которые держал из последних сил.

– Я тебя ненавижу!

Семка тогда решил, что у девчонки просто истерика, со всяким может случиться. Сам, честно сказать, на нервной почве вел себя, как последний выпендрежник.

Но отношения с Юстиной серьезно испортились. Она его перестала замечать. Сама не обращалась, на его обращения не реагировала. Не демонстративно, но и не скрываясь. Алена рассказала, что подходила к ней узнать, в чем дело, но Юстина, едва услышав про Семку, сделалась глухонемой.

– Ты в самом деле ничего плохого ей не ляпнул, а то с тебя станется.

– Ален! Ничего я не ляпнул! – возмутился Семка и горько вздохнул. – Я ее мир разрушил.

– Хватит шутить!

– Да не шучу я. Я ж объяснял, мы в Аквариуме оказались в самое неподходящее время и в самой неправильной его точке. В точке, где сформировался клубок миров. Настоящих миров и отражений.

– Семка, по-моему, ты все это выдумываешь.

– Не веришь?

– Что такое возможно – верю. Но тебе откуда это могло стать известным?

– Никому не скажешь?

– Смотря о чем?

– Тогда не буду говорить, – Семка даже отвернулся.

Алена очень любопытная и неболтливая. Если даст слово не распространяться, будет молчать даже под пытками.

– Обещаю, что все, тобой сказанное, останется между нами.

– Я знал об этом, ну о том, что там произошло, заранее.

– Почему ничего не сделал? – Алена спросила спокойно, уже поняла, что не все так просто.

– Я знал, но не понимал. Ты знаешь, что означает слово «вакаримасен»?

– По-японски оно означает «не понимаю».

– Вот. А я его давным-давно вычитал и запомнил. А что оно значит, узнал, когда с Джоном познакомился. Мне от огневиков еще огромная куча таких знаний непонятых досталась. И не только от них. Кстати, не только мне. Каждому!

– Ну, это ты рассказывал.

– Так вот, я знал, и когда полез за Юстинкой, пусть не сразу, но сообразил, что попал в узел и где там подлинные миры, где отражения, а где отражения отражений или отблески…

– Вот про это я впервые слышу.

– Давай позже об этом? Мне сейчас в наряд заступать. На пару с Юстиной. Нужно настроиться на эту каторгу.

– Договори хотя бы, как ты ее мир разрушил.

– Договорю, если не будешь перебивать. Я как в узел попал, стал искать самое яркое отражение. Они такие сочные и колоритные, что невольно приманивают. Специально никого не заманивают, люди сами туда тянутся. Таких отражений для меня два было. Хорошо еще, что я не сам по себе шел, а клона послал и все через него воспринимал ослабленно. А то бы надвое разорвался – и туда захотелось бы, и туда тоже. А после, когда понял бы, что это отражение и чем оно сменится, от тоски бы завыл, там несколько секунд бывает достаточно, чтобы начать такой мир единственно приемлемым для тебя воспринимать. Юстина же ничего этого не знала… Поверила во все. А я, чтобы заставить ее опомниться, объяснил и показал. Ну, что в одном отражении долго не продержишься, уволочет тебя в следующее, а следующее довольно пакостным было.

Семен отчего-то жутко разволновался и ему пришлось умолкнуть, чтобы сообразить, что же еще он должен сказать.

– Ей, ну Юстинке, тут труднее всех, наверное. Она очень хорошо держалась. Но это испытание… Ну когда ты вдруг попадаешь в персональный рай…

– Иди. Я подумаю, как к ней подойти, не упоминая тебя.

В грот ворвался Джон. Он последнее время тоже Семку не жаловал, но его-то Семен понимал. Если бы Настя Джона невзлюбила, пусть несправедливо и ни за что, просто так невзлюбила, он, Семен то есть, тоже стал бы к Джону не так дружелюбно относиться.

– Семен! Полковник приказал нам поменяться местами. Ты идешь с группой на Круглое озеро, я заступаю в наряд.

– Ну и славно, – сказал Семен. – Большое тебе спасибо.

Но отчего-то ни капли не обрадовался. Ощущал, что правильнее будет, пусть не общаясь, но работать и жить вместе, может, стерпится. А так, когда их друг от друга намеренно отделяют, все лишь усугубляется. Ладно, пусть хотя бы Джон порадуется.

Он добрел до выхода, чуток оттаял, увидев солнышко.

– Гутен морген, фрау Каролина. Здрасьте, дядя Сережа. Не окажете любезность объяснить задачу, а то я на инструктаже не был.

– О! Задача страшной важности – заготовка дров в Неожиданном лесу. Видимо, такая важная, что состав группы уже два раза перетасовали. То Войцека в летуны определили, теперь тебя. Джона на Сашку сменили. Теперь вот еще наших телохранителей… Нет, телохранители идут, изначально назначенные.

На свет божий выбрались из недр земных капитан Левченко и лейтенант Федоров.

– Радует меня состояние дисциплины, – объявил Айболит, пожимая Семке, с которым они сегодня еще не встречались, руку. – До назначенного времени еще десять минут, а все в сборе и готовы к выполнению боевой задачи! Товарищ старшина, как лук? Уже пристрелялись?

Лук был мечтой дяди Сережи, и они с Эльзой потратили немало времени и сил, пытаясь его изготовить, но ничего у них не получилось. А с появлением группы спецназа и немалого количества огнестрельного оружия дядя Сережа махнул на свою мечту рукой. А накануне вечером упомянул о ней за ужином.

– Это, товарищ старшина, проблема вполне решаемая, – тут же сказал майор Кузьмин. – Могли бы и раньше сказать. Есть у нас лук и запас стрел к нему. Контейнер девять, как сейчас помню.

И сразу после ужина они пошли извлекать лук со дна полупустого уже контейнера.

– Когда бы мне его пристреливать? Вот, надеюсь выкроить с четверть часа, чтобы пострелять при белом свете, а не в нашем мраке.

– Обязательно выкроим, – пообещал Левченко. – По коням, Семен?

– Алекс выйдет и полетим.