открылась. - Я вышел, посмотрел: сели в зеленую восьмерку и уехали.

- Спасибо, Илюша, - поблагодарил Николай молодого человека. У него отлегло от сердца - подозрительные посетители оказались обыкновенными людьми, но Лена не объявлялась, что, впрочем, могло означать что угодно: похмелилась где-нибудь у подруги и уснула, не застала его на месте и скоро позвонит, либо сидит в квартире без телефона и периодически выскакивает на улицу к автомату.

Еще через час Буздырю напомнила о себе одна из многочисленных знакомых, которых у него было предостаточно. Николай не помнил всех не только по именам, но даже в лицо, тем более, что со многими искательницами приключений он знакомился пьяный. Девушка назвалась Мариной, Буздырь соврал, что прекрасно помнит её и поинтересовался, не она ли сегодня почтила его своим вниманием?

- Да, два раза звонила, - кокетливо ответила Марина и добавила: - Я вечером свободна. Хочешь приеду?

- Приезжай. Но меня не будет. Извини, дела, - уже не обращая внимания на тон, довольно грубо отшил её Николай.

- Как хочешь, - обиженно проговорила Марина. Очевидно, не готовая к такому ответу, она растерянно замолчала, но трубку не положила.

- Звони, - закончил Буздырь и дал отбой. - Вот такие пироги с котятами, - озабоченно произнес он и поднялся из-за стола. "А чего, собственно, произошло? - принялся успокаивать он себя. - Ничего. Даже если её возьмут. Я-то здесь при чем? Я этих денег и в глаза не видел. Деньги, понятно, ломовые, искать будут всерьез. И ещё неизвестно, кто вперед до них доберется. А если и они, и мы одновременно? Тоже неизвестно, чем закончится".

Почти сразу после разговора с Мариной по мобильному телефону позвонил Владимир Алексеевич. Он пожаловался на высокое давление, спросил, появилась ли Лена, и получив ответ, долго молчал. Затем, он сказал, что его ребята уже начали работать и в следующий раз обещали связаться с ним в половине шестого.

- Так что, звони мне в шесть, - закончил Владимир Алексеевич. - А появится эта... я её сам выдеру, ремнем по голой жопе. И ради бога, Коля, не пей.

До делового разговора, который должен был состояться в гостинице "Космос", оставалось чуть меньше часа. Лена так и не объявилась, но для Николая, по сути, её исчезновение ничего не меняло. Взяли её или нет - это никак не могло повлиять на ход событий. Она не знала, где деньги, ни за что бы не рискнула пойти в милицию, и для "охотников" уже не представляла никакого интереса. Другой вопрос, знают ли об этом те, кто её ищут? Если нет, значит они разыскивают всю троицу или супружескую пару Калистратовых, и тогда Буздырь имеет больше шансов отыскать чемоданчик.

Николай вышел из ресторана через служебный вход и сел в свой черный, старенький "опель-кадет". Когда он выруливал со двора на улицу, в зеркале заднего вида мелькнуло вишневое "вольво" с затемненными окнами, и это автоматически отложилось у него в памяти. Во второй раз он увидел уже знакомую машину у светофора, и хотя между ними стояли два жигуленка, Буздырь заметил вишневый бок и насторожился. Далее Николай больше смотрел в зеркало, чем на дорогу, а вскоре "вольво" выскочило из-за жигулей и он увидел номер машины. Выяснить остальное было совсем простым делом. Буздырь свернул в один переулок, затем, в другой - "вольво", как привязанное, следовало за ним.

"Значит её все-таки взяли, - с тоской подумал Николай. - Хорошо работают. Профессионально. А может прав Владимир Алексеевич, и пока не поздно, надо выходить из дела? Голова все-таки дороже."

Буздырь пожалел, что так непредусмотрительно выдал себя. Следовало бы до конца делать вид, что он не заметил хвоста. Так было бы легче и наблюдать за преследователями, и уходить от них. Теперь же они играли в открытую, но именно такая вот беспардонная слежка и напугала его, тем более, что Николай не знал, чего они хотят.

Буздырь поставил машину на гостиничной стоянке поближе к дороге. Он выбрал место посвободнее, чтобы не заперли сзади и можно было сразу уехать. Его преследователи остановились на углу здания, откуда им прекрасно видна была и стоянка, и вход в гостиницу.

Пересекая выложенный плитами гостиничный плац, Николай не смог побороть в себе искушение и посмотрел в их сторону, но разглядеть что-либо через тонированные стекла было невозможно. Лобовое стекло отражало косые солнечные лучи словно зеркало, поэтому казалось, что в салоне горит мощная электрическая лампа.

"Разговор им не нужен, - размышлял Буздырь. - Хотели бы, давно бы поговорили. А что если сработать на них? От греха подальше. Договориться о гонораре и отдать им этого засранца. Если, конечно, его вообще поймают. На всех получится немного, зато без крови".

Номер, где происходила деловая беседа, выглядел довольно убого. Похоже, здесь никто никогда не жил, и его использовали именно для таких вот коротких встреч.

Два заказчика - пожилой со строгим, постным лицом и молодой с наглым говорили много, охотно и даже не пытались прощупать Николая, выяснить его возможности. С гонораром пожилой явно пожадничал, и Буздырь подумал, что наверное поэтому они и обратились к непрофессионалам. Но затем Николай наобум назвал вдвое большую сумму, и они почти сразу согласились. При этом пожилой все время настойчиво уговаривал Буздыря выпить виски, каждый раз получал один и тот же ответ: "Я за рулем", и после этого неискренне спохватывался: "Ах, ну да, ну да."

Задание оказалось не сложное и Николаю знакомое - надо было выбить деньги у вполне платежеспособного должника, но Буздыря настораживало поведение заказчиков. Они вели себя как-то несолидно: молодой все время невпопад развязно хохотал, а пожилой на самые неожиданные вопросы отвечал заученно, словно по заранее заготовленному сценарию. При этом он часто повторял, что надо ещё кое-что уточнить, а в конце разговора и вовсе выяснилось, что дело это не срочное.

- Ну, тогда созвонимся, когда вы все уточните, - усмехнулся Николай. Чего раньше времени огород городить?

- Надо же было узнать, беретесь вы или нет, - фамильярно подмигнув, произнес молодой.

- Я Федору Ивановичу ещё по телефону сказал, что согласен, - ответил Буздырь и поднялся с гостиничной кровати. Говорить им больше было не о чем, опытный и осторожный администратор ресторана чувствовал какой-то подвох, но не понимал, в чем он состоит. На прощанье он