Сердце стучало у Петухова так, словно он только что одним махом взбежал на семнадцатый этаж. Мысленно он ругал себя последними словами позабыть о такой улике было не просто глупостью, он засветился, а значит на него начнется охота, и ни о какой загранице пока не может быть и речи.

Когда "регулировщик" спереди обогнул машину и до дверцы ему оставалось каких-нибудь полтора метра, Петухов воткнул вторую скорость, нажал на газ и резко вывернул руль влево. Расстояние до передней машины позволило ему развернуться сразу, и Петухов поблагодарил судьбу за собственную предусмотрительность.

Обернулся Петухов только после того, как закончил поворот и отъехал метров на двадцать. Лжерегулировщик бежал в противоположную сторону, махал кому-то жезлом и кажется кричал. То, что Петухов оказался прав и избежал знакомства с этими ребятами, нисколько сейчас не радовало его. Наоборот, ему вдруг сделалось страшно, как никогда, и Петухов понял, что его злоключения в качестве подпольного миллионера только начинаются.

- Ну, Ант! - со злостью пробормотал он. - Ну удружил!

ГЛАВА 7

Николай Буздырь проснулся сразу после того, как Лена захлопнула за собой дверь. Перед пробуждением ему снилось, будто он, не оглядываясь, куда-то бежит и никак не может остановиться. При этом Буздырь изнемогал от жары и чувствовал страшную жажду, от которой горло саднило так, словно он наглотался колючей проволоки. От этой жажды Николай и проснулся. Он встал, залпом выпил полчайника воды, затем открыл холодильник и достал бутылку шампанского. Вслед за ним поднялся и Владимир Алексеевич. Они разлили шампанское по большим фаянсовым кружкам и устроились на солнышке, на кухонном диванчике.

- А где наша красавица? - спросил Владимир Алексеевич, с удовольствием потягивая холодное газированное вино.

- Дура, - ответил Буздырь. - Нарвется она.

- Ушла? - Благость мгновенно слетела с лоснящегося лица Владимира Алексеевича, и от расстройства он плеснул себе на огромный голый живот шампанского.

- Я спал, - виновато пояснил Николай.

- Слушай, если она будет шляться по Москве, мы можем и погореть. Она же идиотка, подставит нас так, что мало не покажется. Небось попрется домой за каким-нибудь барахлом, и её возьмут.

- Я спал, - с досадой повторил Буздырь. - Сумка вон валяется. Значит вернется.

- Куда? - спросил Владимир Алексеевич.

- Мда, - причмокнул Николай. - Не дай бог приведет за собой этих орлов в "Буревестник".

- Вот и я о том же. Отправь её куда-нибудь в Новодрищенск, дай денег, и пусть сидит, носа не высовывает. Сделаем дело, разберемся.

Шампанское кончилось быстро. Похмелившись, Буздырь разбудил Лешу и начал собираться в ресторан. Несмотря на отпуск, дел у него сегодня было невпроворот. Ему предстояло заехать на склад, в контору, затем разобраться с поваром, который умудрился сжечь электроплиту, а в пять часов у него должна была состояться серьезная встреча. Только вчера Николай получил выгодное предложение, но остался невыясненным один вопрос - степень риска. Во время предварительного разговора он почти было согласился, но потом появилась Лена со своим "уплывшим" миллионом, и Буздырь призадумался, какое дело вернее. Влезать в оба было нельзя - и там, и там нужны были люди, проверенные люди, а именно их у Николая и не хватало.

Работу ему предложил его старый знакомый Федор Иванович - личность сколь темная столь же и загадочная. Буздырь знал его давно, неоднократно выполнял подобные поручения и иногда пользовался его услугами: пару раз брал в долг довольно большие суммы. Но если бы кто-нибудь у него спросил, чем Федор Иванович занимается и откуда он взялся, Николай не ответил бы. Этот вежливый улыбчивый сморчок неожиданно появлялся и так же неожиданно исчезал. Судя по разговору и отсутствию наколок на руках, он никогда не сидел, но самое главное, своим тихим деликатным голоском Федор Иванович почему-то наводил на собеседников настоящий ужас. Буздырь много раз задумывался над тем, кто этот человек, вспоминал его визгливый смешок и странную фразу: "Я твой ангел хранитель". Николай даже пытался выяснить его биографию через своих людей в милиции, но никто так ничего и не сумел узнать. Виделись они не чаще двух раз в год - Федор Иванович навещал его в ресторане, и каждый раз он приезжал лишь для того, чтобы договориться об очередном деле.

- Смотри, не пей сегодня больше, - по-стариковски проворчал Владимир Алексеевич. - Все может решиться в эти два дня.

- Знаю, - ответил Буздырь.

- Я позвоню тебе после трех.

На работу Николай попал только в третьем часу. Он надеялся застать беглянку у себя в кабинете, но ему сказали, что никто не приходил, хотя и было несколько телефонных звонков. Причем, дважды его спрашивала молодая женщина. Это несколько успокоило Буздыря, и он распорядился обязательно найти его, когда она снова объявится.

Разобравшись со сгоревшей плитой, Буздырь вышел в зал и нарочито невнимательно оглядел посетителей. В это время их было мало, но за дальним столиком Николай заметил двух здоровых молодых парней, и настроение у него испортилось ещё больше. Ребята были без вещей, угрюмо пили сок и почти не разговаривали друг с другом. Вероятность, что посетители как-то связаны с теми деньгами, была небольшой, может даже мизерной, но она существовала, и Буздырь со злостью вспомнил слова Владимира Алексеевича о том, что в случае чего тот выходит из игры.

На обратном пути Николай остановил у служебного входа проходящего молодого официанта Илью и спросил:

- Вон те два мужика давно пришли? Только не шебуршись.

- С полчаса назад, - осторожно взглянув в противоположный конец зала, ответил Илья.

- Никого не спрашивали?

- Нет, - пожал плечами официант.

- Иди работай, - отпустил его Буздырь, а сам удалился к себе в кабинет и заперся.

Он сидел за ученическим письменным столом, думал о Лене и ждал её звонка. Неизвестность чрезвычайно раздражала его, из-за неё Николай не мог заставить себя заняться делами. Наконец в дверь постучали, и Буздырь от неожиданности вздрогнул.

- Кто? - не вставая с места, громко спросил он.

- Это я, - послышался голос Ильи.

- Чего тебе?

- Николай Александрович, они ушли, - в щель проговорил официант, и Буздырь встал из-за стола. - Поели и ушли, - повторил Илья, едва дверь