— Вот это да! — воскликнул Этцель. — Что ты тут натворила?"

— Это Kaffeehaus, — гордо заявила она ему.

Он с удовольствием озирался.

— Ага, вот так, значит, и выглядит Kaffeehaus?

— Ну, я думаю, так они должны выглядеть в Праге. — Она окинула помещение критическим взглядом. — А что, в Вене они выглядят как-то иначе?

— Вильгельмина, в Вене таких мест вообще нет, — ответил он и рассказал, как он напрасно обошел весь город и уже был готов сдаться, когда встретил торговца зерном, мыкавшегося со своими бобами. — Провидение, — торжественно произнес он, — на нашей стороне. Я верю в это.

— Я тоже, — кивнула Мина. — Итак, у нас будет первая кофейня в Европе! Ну уж в Праге-то точно! — Она подошла к двум большим мешкам, которые Этцель сгрузил у порога. — Так, что у нас тут — жареные или сырые?

— Я купил зеленые, — ответил он и продолжил объяснять, как обрадовался, встретив нужного человека с нужным товаром. — Ведь зеленые тоже пойдут?

— Зеленые даже лучше. Их, конечно, надо пожарить, но у нас же есть духовка. А вот как молоть? Как думаешь, найдем мы хорошую ручную мельницу? Ну, такую, в которой зерна можно молоть?

— Ja, я знаю, о чем ты говоришь.

Вильгельмина обрадовалась, поскольку не была уверена, что сумела донести до него свою идею. — А если не найдем, я сам сделаю, — заявил Этцель. — Это не сложно.

— Тогда это на тебе. — Она начала развязывать ближайший мешок. — Сейчас пожарю, — пообещала девушка, но не совладала с большим мешком.

— Нет, нет! Оставь мне, — сказал Этцель, быстро подходя к ней. Он улыбнулся, и было ужасно приятно видеть, что после стольких дней мрака и отчаяния в его глазах снова появился свет. — Это не для женщины.

Она поблагодарила его, а он с легкостью взвалил мешок на плечо и потащил его на кухню. Поставил и раскрыл мешок. Мина смотрела на груду бледно-зеленых бобов.

— Вы только посмотрите на этих малышек, — пробормотала она. — Теперь попробуем превратить их в черное золото.

ГЛАВА 17, в которой Вильгельмине приходит на помощь торговый флот

Кофейня Этцеля благоухала опьяняющим ароматом кофейных зерен, обжаренных в дровяной печи. Соблазнительный аромат заполнил всю улицу, знаменуя появление в Старой Праге сенсации. Очень скоро горожанам предстоит услышать о последнем писке моды, добравшейся до их города, привыкнуть к горячему, черному, слегка горьковатому вареву, поданному в маленьких оловянных чашечках в чудной лавке на боковой улочке недалеко от площади.

За день до открытия отчаянные предприниматели протестировали оборудование и попробовали собственный продукт. Мина с любовью обжарила зерна, Энгелберт смолол их в мелкий порошок с помощью машинки, которую сам сконструировал из старой ручной ячменной мельницы. Затем Мина поставила на плиту чайник, подогрела две чашки, отмерила нужное количество молотого кофе и положила его в маленькое ситечко, выстланное муслином, медленно налила через сито горячую воду в подогретый глиняный кувшин.

— Придется поискать другой способ, — заметила она, ожидая, пока вода просочится сквозь кофейную гущу. — Это слишком долго, не будем успевать выполнять все заказы… С ног собьемся… — Этцель улыбнулся. Мина заметила его улыбку и спросила: — О чем это ты?

— Да наплевать на наши ноги, — Он пожал плечами. — Я радуюсь тому, что у нас, наконец, будут клиенты.

— Об этом не беспокойся, — заверила она его. — Как только слухи разойдутся, как только люди распробуют, отбоя от клиентов не будет.

Когда кофе был готов, она разлила его по оловянным чашкам и протянула одну Этцелю.

— За наш успех! — объявила она, протягивая свою чашку, чтобы чокнуться.

— За успех! — радостно откликнулся Этцель. — Бог да благословит наши начинания!

— Хорошо бы, — проговорила Мина почти про себя. И что-то в ней шевельнулось при этой мысли.

Они попробовали свежесваренный кофе, и хотя Энглберт скривился, впервые попробовав дымящуюся черную, слегка маслянистую жидкость, Вильгельмина объявила это триумфом.

— Я бы с радостью заплатила за это гульдинер или даже два! — провозгласила она.

— Горький, — с сомнением заметил Этцель.

— Вот и хорошо, что горький, — заверила его Мина. — После горького сладкого захочется, а у нас тут как раз пирожные. Мы же будем подавать их к кофе.

—Ja, — согласился Этцель. — Это будет köstlich[11].

— Вот именно! — В порыве благодушия она наклонилась и впечатала в пухлую щеку пекаря страстный поцелуй. — На удачу, — пояснила она, хохоча над его удивленным выражением.

Следующим утром оба начали хлопотать еще до восхода. Когда все было готово, Мина послала Этцеля, чтобы договориться с глашатаем. Он предупредит горожан об открытии нового заведения, предлагающего новый экзотический напиток. Она даже воспользовалась маркетинговым ходом, рассчитанным на консерватизм горожан, не слишком жалующих все новое. Она вручила Этцелю поднос с чашками и кувшином и отправила на раздачу бесплатного угощения. Каждому желающему попробовать их напиток в лавке вручали деревянный жетон на получение одной чашечки бесплатно.

Это оказалось мудро и обеспечило постоянный приток клиентов в кофейню. Некоторые из первых посетителей и раньше слышали об этом модном напитке и теперь готовы были попробовать его и во второй, и в третий раз по установленной Миной цене в пять грошей за чашку. В тот день было приготовлено семь подносов с образцами, и в лавку зашли тридцать три покупателя. К концу дня Мина продала сорок семь чашек кофе и все булочки с медом, которые успела испечь.

— Вау! Мы это сделали! — воскликнула она, когда усталый Этцель закрыл ставни и запер дверь. — Мы все продали — весь кофе и всю выпечку!

— И сколько мы выручили? — спросил он, без сил опускаясь на стул.

— По моим лучшим оценкам, — ответила она, — мы сработали безубыточно.

Этцель ее не понял. Некоторое время он посидел в задумчивости и спросил:

— И что в этом хорошего?

— Ну как же! Это значит, что наша прибыль почти сравнялась с нашими расходами.

— О, ja! Конечно. — Такая постановка вопроса была ему ближе, он просто не слышал термина «безубыточно». Подумав еще немного,