Возница проводил его недружелюбным взглядом, но сбросил на землю рогожу и, кивнув своим товарищам, взялся за край самодельных носилок.

Иеремия открыл глаза и увидел, как в высоком мутно-сером небе медленно ползут облака. Было тепло и приятно, словно он лежал не на холодном снегу, а в домашней уютной постели. Иеремия сел и огляделся. Справа, шагах в десяти, виднелась палатка, рядом с которой неистово ржали кони. Казалось, нечто напугало их, но ни отец, ни брат не вышли, чтобы успокоить животных. Иеремия поднялся на ноги и поискал глазами хворост, однако его нигде не было. Цепочка следов вела из леса, и принадлежали они ему самому. Отругав себя за то, что забыл вязанки, Иеремия направился к палатке. Голова немного болела и кружилась. Он подумал о том, что, возможно, отец и брат нашли его в лесу и положили возле стоянки, чтобы он пришёл в себя.

Внезапно Иеремия остановился. Прямо перед ним снег был окрашен алым, и больше всего пятна напоминали кровь. Страх заполз в душу Иеремии, и он ускорил шаг. Вокруг всё было вытоптано, как если бы боролись несколько человек. Первой мыслью Иеремии было то, что медведь напал на лошадей и отцу с братом пришлось его убить. Однако он не видел ни туши зверя, ни его следов. Родные не собирались на охоту, а всех подстреленных животных освежевали ещё накануне.

Полный самых худших предчувствий, Иеремия обогнул палатку и остановился как вкопанный: перед входом лицом вниз лежал отец. Его руки были широко раскинуты, в правой он держал копье. Снег вокруг был вытоптан и залит кровью, от неё шёл лёгкий дымок. «Значит, недавно», — пронеслось в голове Иеремии. Он огляделся, точно не зная, что хочет увидеть — убийцу или брата.

Последний лежал неподалёку, казалось, его почти занесло снегом. Однако, приблизившись, Иеремия понял, что его просто закопали. Ему стало ясно, что медведь не мог этого сделать. Он попытался найти следы, но те, которые можно было разобрать, принадлежали его родным. Убедившись, что и отец, и брат мертвы, Иеремия вошёл в палатку, не думая о том, что убийца мог поджидать его там, взял лопату и, отойдя к лесу, принялся рыть могилы. Промёрзшая земля не желала уступать человеку, корни были как железные прутья, но Иеремия перерубал их топориком и продолжал. Он не остановился даже тогда, когда стемнело и взошла луна.

Утром, когда две ямы были готовы, Иеремия перенёс в них тела убитых и, положив с ними оружие — отцовское копье и лук Карга, — засыпал землёй, а затем поджёг две сосновые ветки, окурил места захоронения и прочитал молитвы. Затем, потушив факелы в снегу, он позавтракал, сложил вещи, разобрал палатку, набил мешок пищей и, оседлав коня, отправился в лес.

Он не знал, кем был убийца, не представлял, как ему удалось не оставить следов, но был уверен, что этот некто или нечто (такое Иеремия тоже допускал) вышел из чащи и в неё же вернулся. Почему он не тронул его самого? Эта мысль не давала ему покоя, но он решил, что, какими бы причинами злодей ни руководствовался, поступив так, он совершил серьёзную ошибку.

Айвонир повернулся и подошёл к длинному дубовому столу, на который положили синий закоченевший труп.

— Разденьте его, — велел он, надевая кожаный фартук.

— Одежда заледенела, господин, — проговорил кучер нерешительно.

— Разрежьте её, — ответил Айвонир, протягивая ему большой разделочный нож. — Только аккуратно. Помоги им, Драфтер.

Крякнув, погонщик принялся срезать с мертвеца полушубок. Остальные помогали ему, хмурясь и недовольно покашливая. Если бы этот черноволосый человек, который приказывал им так, словно сам являлся владельцем замка, не был могущественным колдуном, они бы и не подумали заниматься чем-то подобным. Однако герцог Вебертрейк предупредил своих людей на его счёт, и никто не смел ему перечить. Поговаривали, между прочим, что он может воспламенять одним взглядом и овладевать волей человека. Впрочем, до сих пор колдун занимался магией, исключительно заперевшись в северной башне замка, и на людях показывался редко, поэтому проверить эти слухи не было никакой возможности. Никто, впрочем, не собирался подвергать сомнению его способности и уж тем более рисковать, проверяя их на себе, — уж если Вебертрейку понадобился этот мрачный человек, значит, он чего-то стоил.

Айвонир поставил на огонь воду и, когда она согрелась, смочил полотенце и обтёр обнажённое тело мертвеца. Драфтер помогал ему, время от времени поглядывая на кипевший с тихим бульканьем раствор.

— Та-ак, — протянул Айвонир, склоняясь над трупом и внимательно осматривая все раны и кровоподтёки. Некоторые он посыпал какими-то порошками, которые брал с полки. Потом колдун раздвинул мертвецу губы, металлическим стержнем разжал зубы и некоторое время смотрел в рот.

— Драфтер, подготовь инструменты для аутопсии, — велел он, выпрямляясь.

Крякнув, гном расстелил на небольшом столике Дерюгу и принялся выкладывать на неё различные приспособления, необходимые для вскрытия: секционные ножи, пинцеты, три вида ножниц для кишечника, рёбер и кровеносных сосудов, жутковатого вида пилу с костяной ручкой, молоток, топорик, щипцы, долото, зажимы и распорки нескольких видов и размеров.

При виде всего этого арсенала присутствующие заметно побледнели, а двое даже покачнулись.

— Всё готово, — сказал Драфтер, пересчитав инструменты, тыкая в каждый узловатым пальцем.

— Спасибо. — Айвонир выбрал из лежавших на столике инструментов длинный скальпель и занёс над трупом.

— Господин, — кашлянул кучер нерешительно, — Мы вам ещё нужны?

Казалось, Айвонир только сейчас заметил, что в комнате присутствует ещё кто-то. Он удивлённо приподнял бровь, затем понимающе усмехнулся и ответил:

— Нет, благодарю вас.

Люди поспешно покинули комнату, аккуратно притворив за собой дверь. Драфтер проводил их кривой презрительной усмешкой.

Айвонир взвесил в руке скальпель и, примерившись, сделал глубокий надрез, затем вставил распорки, чтобы края брюшной полости не сходились и не мешали обследовать внутренности. Опустив пониже большой подвесной канделябр, чтобы стало светлее, он принялся изучать труп.

Иеремия услышал тихое ржание и обернулся. За ним ехали пятеро всадников. Первый, высокий и широкоплечий, был одет в тёплую меховую куртку, из- под которой виднелась кольчуга. На голове красовался высокий рогатый шлем. В руке всадник держал меч. Остальные были в кожаных латах и меховых шапках. Они целились в Иеремию из арбалетов, их лица были спокойны и не выражали ни злобы, ни враждебности. Юноша остановился и ждал приближения отряда. Когда те подъехали, он приветственно поднял руку и сказал:

— Добро вам, воины. Не нарушил ли я каких-либо границ, которые вы должны охранять?

— Как сказать, — отозвался тот, что был в шлеме. — Наш господин никому не возбраняет ходить по его земле, если человек не затаил в сердце зло. Назовись и скажи, что ты здесь делаешь.

— Моё имя Иеремия, — ответил юноша. — Мы с братом и отцом охотились в нескольких днях пути отсюда, — он указал рукой на юго-восток. — Но потом кто-то напал на них и убил. Я в это время собирал в лесу хворост. С тех пор я еду на север, чтобы найти убийцу.