Девушка, изо всех сил стараясь удержать марку, нахмурилась, но тут же, просияв, снова защебетала:

– Да-да-да, в этом районе, – она ткнула указкой в кучку небольших островков, – был старый маяк. Кажется, вот на этом острове. Možda je on još uvijek radi… – смущенно добавила она почему-то по-хорватски, но тут же перешла на английский. – Ой, извините. Возможно, он еще работает.

Таня бросила мимолетный взгляд на то место, где остановилась указка.

– А что там, кроме старого маяка, еще интересного можно посмотреть? – осведомилась она все с той же недовольной интонацией.

– О, простите, вы неправильно поняли, ой, простите, я неправильно объяснила, – девушка замотала головой. – На этот остров круизный лайнер не заходит. Маршрут пролегает довольно далеко оттуда, вот так, – указка вновь заскользила по синеве нарисованного моря.

– Ну-у-у… и заче-ем? – протянула Таня. – Скукотища… Даже маяков нету… Чего там смотреть? Не-е-е… – она сморщила нос. – А какие еще круизы по островам?

Девушка-статуэтка от огорчения даже потеряла на миг профессиональную улыбку:

– Очень жаль, это единственный маршрут в тех местах. Но мы можем предложить множество других интересных путешествий!

Таня еще какое-то время покапризничала, с презрительной скукой на лице отвергая все предложения и исподволь косясь на маленький островок, походивший очертаниями на мирно спящего посреди моря кита. Наконец, словно бы окончательно соскучившись от бесконечной череды «роскошных», «великолепных» и «удивительных» предложений, она скорчила особенно презрительную гримаску, дернула плечом, бросила: «Ладно, я подумаю», – и поспешила к выходу.

Конечно, информацией в полном смысле слова это еще не было. Но по крайней мере и не «ничего», а уже «кое-что». Если юная хорватка не ошиблась, и маяк на острове-ките действительно существует… Как в сказке – чудо-юдо, рыба-кит! Ну что ж, есть с чего начинать.

Ноги чуть не сами несли в порт – скорее, скорее, надо же что-то делать! – но в порту сейчас делать было как раз совершенно нечего. В это время там клубятся разве что богатые яхтсмены, для которых плавсредство – не транспорт, а способ демонстрации социального статуса и повод для гордости и самолюбования. Как павлиний хвост. С такими беседовать бесполезно, говорить нужно с простыми мореманами – с теми, кто забрасывает сети, перевозит грузы или катает туристов. Но этих нужно ловить рано утром, в этот час они все при делах.

Позвонив для успокоения в больницу, Таня услышала от «непроизносимого» врача, что раненый бодро идет на поправку, облегченно вздохнула и поняла, что ужасно проголодалась. В ближайшем ресторанчике ей подали невероятно вкусную запеченную на вишневых листьях рыбу под нежнейшим соусом из белого вина. Таня вспомнила простенькие блюда, которые готовила для Сергея в Дженовичах, и слегка огорчилась. Ну да ничего, она еще научится готовить не хуже. Не самая сложная наука, было бы для кого.

Южные сумерки сгущались быстро, но в центре Сплита было по-прежнему многолюдно, бесчисленные торговцы наперебой зазывали в сувенирные лавки, к лоткам и киоскам. Изможденные зноем туристы теперь с нескрываемым удовольствием бродили от одного прилавка к другому, перебирали, мерили, покупали. Ярко освещенные террасы открытых кафе манили удобными плетеными креслами, и стряхнувшие дневную вялость люди радостно устремлялись под светлые, уже ненужные сейчас тенты, гомонили, смеялись, болтали. На темно-звездном фоне ночного неба отчетливо выделялись светлые тростинки обнаженных мачт, слегка покачивающиеся в такт размеренному дыханию моря. С яхт тоже неслись звуки веселья. Такого, что бывает только в приморских курортных городах и только ночью.

Тане, впрочем, было совсем не до светской жизни. Завтра предстоит нелегкий день, и начинать его придется с рассветом. Так что пусть веселятся, а она пойдет спать.

Темнота пустынного гостиничного холла слегка рассеивалась лишь несколькими красноватыми бра. Даже дежурный с ресепшена куда-то отлучился, за высокой стойкой никого не было. В глубине полутемного коридора послышались быстрые шаги, и Таня почему-то вдруг испугалась: молниеносно взлетев по лестнице на свой второй этаж, метнулась в номер, заперлась и в тревожном ожидании застыла у двери. Кто там бродит по гостиничным коридорам, когда вся курортная публика веселится? Не по ее ли душу?

Она весь день проверялась – нет ли «хвоста», но это ничего не значило. Сергея вот нашли же в считаные часы. И на нее могли такую же «ориентировку» по всем гостиницам распространить…

Быстрые шаги раздавались уже в «ее» коридоре. Ближе, ближе… Таня сжала доставшийся ей от прошлого нападающего «глок» и затаила дыхание.

Стук в соседнюю дверь… Скрежет замка… Вежливый голос администратора: «Your order, please», – потом еще что-то неразборчивое отвечает жилец соседнего номера. Уф! Хотя и это могло быть ловушкой. Таня разжала стиснутые пальцы, лишь когда голоса стихли, а шаги удалились в сторону лестницы. Кажется, пронесло…

Приняв все доступные меры предосторожности – балконную дверь на задвижку, к ней и к входной по стулу в неустойчивом положении, чтобы любой непрошеный визитер сообщил о своем появлении грохотом, – Таня, не раздеваясь, рухнула на кровать и забылась тревожным сном, так и не выпустив из руки пистолета. Ночь, однако, прошла на удивление спокойно.

В пять утра девушка уже стояла возле знаменитого рыбного рынка «Ribarnica», куда как раз начали прибывать остро пахнущие морем контейнеры, наполняя воздух гулом подъезжающих грузовиков, гортанными криками, скрежетом погрузчиков и тележек. Таня с равнодушным видом шла сквозь длинные и широкие рыночные ряды, пока еще полупустые. У одного из дальних подъездов за распахнутыми воротами разгружался старенький «Porter» – типичный городской грузовичок – с выцветшей надписью на борту «Cijeli mreža». Таня улыбнулась: название в переводе с хорватского означало «Полные сети». Почти «Полная чаша». Может, знак судьбы?

Коренастый мужчина с всклокоченной седой бородой деловито осматривал стоявшие в кузове ящики с рыбой. Таня подошла поближе и учтиво поздоровалась:

– Dobro jutro!

Бородач едва заметно кивнул. Потом вдруг развернулся, пристально посмотрел на девушку и, неопределенно хмыкнув, поинтересовался:

– Русская, что ли?

Услышав родную речь, Таня почему-то обрадовалась. Хотя, казалось бы, вовсе нечему – в последнее время появление соотечественников сулило почти сплошь одни неприятности. Бородач, впрочем, «соотечественником» как раз не был: выговор у него был странный, не слишком разборчивый. Таня вдруг вспомнила австралийцев: вроде и по-английски говорят, но пока поймешь, что тебе сказали, всю голову сломаешь. Так что нет, русским этот смуглый седой бородач не был, и она от всей души улыбнулась:

– Как вы узнали?

Тот опять хмыкнул что-то невнятное в бороду, дернул обтянутым драной тельняшкой плечом и вернулся к своим мокрым ящикам. Но Таня уже решилась:

– Мне посоветовали обратиться к вам, – бородач недоверчиво зыркнул из-под обвисших полей когда-то зеленой панамы, но не прогнал. Вот и славно. Она, запинаясь, продолжила: – Тут такая история… может, глупо… Десять лет назад мы с мужем проводили в Сплите медовый месяц, катались на яхтах, на катерах мимо островов и как-то к одному причалили. Там был такой белый маяк, нам казалось, что это ужасно романтично…