– Нельзя этих отморозков просто так оставлять…

– Я не против. Будем ловить на «живца». – Сергей стрельнул в нее взглядом в зеркале заднего вида.

– Это как? На кого? – удивилась она.

– Думаю, на меня. Тебя они знают, да я бы и не пустил тебя в логово недочеловеков, ворующих почки.

– А я тебя так и пущу, можно подумать! – взвилась Таня, у которой даже глаза загорелись от возбуждения при мысли, что может представиться возможность отомстить за подругу.

– Куда ты денешься? Вон как оживилась… Этих уродов нельзя оставлять на свободе. – Сергей плавно повернул.

– Вид у тебя не как у живца, а скорее как у мертвяка…

Сергей рассмеялся.

– Хочешь сказать, что на меня никто не клюнет и не захочет отобрать мои органы? Печень там, почки…

– «Печень, почки»! – передразнила его Таня. – Да сразу видно, что у тебя все отбито.

– Эх, ничего ты не понимаешь! – рассмеялся Сергей. – Тут главное – правильно себя подать.

– А куда это мы сейчас направляемся? – наконец всмотрелась в дорогу Татьяна.

– Ко мне, – спокойно ответил он.

– Почему к тебе? С какой это радости? Опять двадцать пять!

– Обсудить план действий, – невозмутимо ответил Сергей, уклоняясь от ее подзатыльника.

Маркин несколько часов провел в корпусе онкологического центра. Поначалу он прошел туда как навещающий, затем решил отсидеться в туалете, чтобы избежать лишних вопросов: «Вы куда?», «Вам кого?», «Что вы тут делаете?». Но потом ему в голову пришла идея получше. Он прямиком отправился в первое попавшееся отделение, а там занимались патологией грудной железы, и заглянул в кабинет заведующего.

– Кирилл Геннадьевич? – скосил глаза он на табличку на двери.

– Это я, – поднял глаза плотный моложавый мужчина, который был явно старше, чем выглядел. – По какому вы вопросу?

– Я – спонсор! – заявил Сережа, заходя в кабинет и присаживаясь на черный кожаный диван.

– В каком смысле? – не понял Кирилл Геннадьевич.

– В самом прямом, я хочу узнать, нуждается в вашем отделении кто-нибудь в помощи?

– Да все…

– Вот я и хочу ее оказать! – нисколько не смутился Сергей.

Выглядел он потрясающе в черном костюме и голубой рубашке. Рука была на перевязи, а на лице все еще присутствовали следы побоев. Куда уж без них?

– Вы от благотворительного фонда или из фирмы? – оживился заведующий.

– Я – частное лицо, готов выписать вам чек.

– Пройдемте тогда в бухгалтерию, там и ознакомитесь с правами и обязанностями, то есть обязательствами…

– Это как?! – спросил Маркин.

– Ну, все же официально должно пройти. Вы сможете проконтролировать, куда уйдут ваши средства.

– Это хорошо. Доверяй, но проверяй, – согласился Сергей.

– Вот именно. Мы предоставим вам полную прозрачность…

Они вышли из кабинета, и заведующий повел Сергея большими светлыми коридорами в бухгалтерию. Навстречу попадались спешащие куда-то медики и отрешенные пациенты. И те и другие периодически здоровались со спутником Сергея.

– Государство обеспечивает наш центр иностранным дорогим оборудованием и дает дотации на некоторые сложные операции, но нуждающихся в помощи много больше… – со значением посмотрел на Сергея Кирилл Геннадьевич. – Поэтому мы очень рады любой спонсорской помощи…

– Да пожалуйста!

– Извините, Сергей Севастьянович, вы планируете дать деньги именно моему отделению или центру в целом? – осторожно спросил заведующий.

– Знаете, всем не поможешь. Раз уж я к вам сразу попал, значит, это судьба. Перечислю деньги именно вам.

– Спасибо большое! – обрадовался заведующий. – Вы даже не представляете, как важны в психологическом плане для наших пациенток реабилитационные, органозаменяющие операции. Протезирование груди, не побоюсь этого слова!

– И не бойтесь!

– Вот! Для женщин потеря груди сродни потере сексуальности и еще много чего! Они стареют сразу лет на десять из-за психологического стресса… А протезы очень дорогие! И они должны быть высочайшего качества, так как даже при обычной пластике это не полезно, а уж при онкологии и подавно! А американские очень дорогие! Женщины у нас не гламурные и не богатые, которые с жиру бесятся, а совершенно обычные, часто отдавшие последние сбережения на лечение. Денег на пластику уже нет, а психологически восстановиться она не может, пока ей не вернут грудь!

– Да вы мне можете ничего этого не рассказывать, я все понимаю, – сказал Сергей.

Кирилл Геннадьевич заискивающе посмотрел на новоиспеченного спонсора.

– Простите за беспокойство… А вам самому-то помощь не нужна? Где это вас так? Может, пластика…

– Американский протез? – уточнил Сергей. – Я не из этих.

– Шрамы убрать с лица, – пояснил заведующий.

– Сами рассосутся… Я не парюсь по этому поводу, даже если и останутся.

– Бухгалтерия! – распахнул перед ним дверь Кирилл Геннадьевич.

Сергей бегло ознакомился с юридической подоплекой сделки, все подписал и перевел средства со своей банковской карты. У Кирилла Геннадьевича глаза полезли на лоб.

– Ого! То есть очень здорово. Просто спасибо большое…

– Не за что. У меня одна просьба. Я хотел бы несколько дней походить сюда и посмотреть на конкретных людей и на конкретные результаты моих вложений.

– Конечно! Каждый день ко мне под отчетность!

– И еще бы МРТ головы мне сделать, ударялся ею часто. Я заплачу…

– Да о чем вы говорите?! Все для вас будет бесплатно!

– Я потом еще повторю денежное вливание, – пообещал Сергей и распрощался с заведующим и бухгалтером заодно. Задача у него была очень простая: мелькать у онкологического центра как можно чаще в надежде на «милую» встречу, а оказать благотворительную помощь ему было не трудно. Последующие три дня Сергей исправно ходил сюда как на работу, заведующий тряс перед ним отчетами о том, на закупку чего и на оплату каких операций пошли его деньги. Сергей со всем соглашался, ему сделали МРТ черепа, и он с этими устрашающего размера непонятными фотографиями бродил по центру и окружающей его территории. За создание образа страдающего и потерянного человека Сергей мог бы получить «Оскара». А бутылка пива в руке довершала печальный вид убитого горем рыцаря.

Однажды он сидел на скамейке и тупо смотрел в одну точку.

– Хорошая погода сегодня, сынок, – раздался рядом с ним старческий голос.

Сергей повернул голову и только большим усилием воли не выдал внезапно возникшего волнения. Рядом с ним на скамейку уселся миловидный старичок в светлом старомодном костюмчике и белой панаме. Глаза его слегка слезились и излучали свет и доброту.