– Выключи фонарь, мля, пока тебе башку не отстрелили! – рявкнул Энцо. Вздохнув, отправил подъемник обратно.

Может, все-таки бросить изнеженных сучек к такой-то матери?.. Чертовски соблазнительно.

Когда все спустились, он повел их в северную нору. Кое-где горели подвесные светильники, но за большинством поворотов было темно. В отстойнике обычно собирались кликеры, другие номера сюда не совались. Его часто затапливало, в нем воняло, ну и эти сказки о гигантских червях-людоедах… Или личинках, которые забираются под кожу и буравят ходы в теле, жрут, пока пациент не двинет кони.

Энцо старался о них не думать.

Луч фонарика скакал по сетке, за которой гнил спрессованный мусор. Под ногами хрустело стекло, чавкала грязь. Нора была узкой, с неровным полом, и темнотища хоть глаз коли. Сам Энцо все видел, даром что марсианин. Но бабы спотыкались, натыкались друг на друга, шарахались хуже пьяных. Пришлось вытащить фонарик. Электрический заяц шмыгнул по ржавой сетке, по дырам, из которых сыпался перегной.

Дальше нора влилась в большой отсек без перегородок. Вдоль стен гудели насосы – часть установки по переработке воздуха. Они тяжело дышали, перегоняя воздух по трубам к поверхности. Вдох – воздух нагнетался в цилиндр из пластекла размером с три контейнера. Выдох – одна из спиралей проворачивалась, перемещая воздух к поверхности.

Вакуумные насосы номера не ломали, жить всем хотелось. У кого в первую очередь не окажется воздуха, кто останется задыхаться на раздолбанной планете?

Удивительно, вдруг подумал Энцо. Верхние уровни вырубило, а системы жизнеобеспечения не затронуло. Почему не отключились? Получается, пришельцы знают, как на Земле все устроено? Что все системы очистки находятся в тоннелях, и их отключать нельзя? Или установки слишком древние, а вырубило только новьё?

Тит Пуллий был прав, странно все это.

Рядом что-то простучало. Цоканье было звонкое, типа металл по металлу, и Энцо наставил на тьму пистолет. Всмотрелся в очертания теней.

Никого.

Показалось?

– А что там, наверху?

Энцо вздрогнул от звонкого голоса мальчишки и задрал голову. Над ними зияла пустота, в которой – далеко наверху, под сводами – цепочкой горели светляки аварийного ограждения, винные бусины на краю обрыва. За ограждением виднелись длинные контейнеры-вагоны, человек на пятьдесят каждый.

– Это общак, – сказал он. – Там рабочие живут.

– Какие рабочие?

– Ну, типа строители, ремонтники. Разные фирмы берут номеров, чтобы подлатать дороги или сливы почистить. И взамен дают жилье.

Мальчишка слушал его с открытым ртом. Прислушивались и остальные, хоть и старались не подавать виду. Конечно, никто из них не был в тоннелях. Все это им в новинку, а Энцо получился кем-то вроде экскурсовода.

Посмотрите налево, на слив двадцатого северного тоннеля, на топливную пленку на поверхности. Близко лучше не подходить, в воде плотоядные черви. Посмотрите, млять, направо, на заброшенные склады…

– Но ведь тоннели такие большие…

– Тише ты.

– … Люди же могут поселиться в других местах, – продолжил мальчик так же звонко.

Энцо проследил фонариком за жирной, с руку толщиной сороконожкой. Та изогнулась, блеснув лоснящейся спиной, и спряталась в щели между насосами. Таких можно жарить, на вкус лучше, чем соевое мясо из банок. Помягче, правда, и горьковатые.

– Могут, конечно, но здесь контейнеры охраняются. Ты же понимаешь, что в тоннелях много…

Он умолк. В горле вдруг пересохло.

Охрана, конечно. Как он мог забыть? Для охраны компании часто нанимали парней из «псов» и других банд. Если рядом с обрывом кто стоял, когда Энцо с патрициями и гребаным фонариком вышли из норы, то их живо перестреляют. Прямо сейчас.

– Там появились еще светлячки, – сказал мальчик.

Рядом с общаками загорелись новые огоньки. Ярко-зеленые, штук десять.

– Прячься! – заорал Энцо, ухватил малого за шкирку и потащил его за насос. Засвистели выстрелы, металл под ногами зашипел искрами. Палили сразу четверо… Нет, пятеро, из винтовок. Едва успели спрятаться, как заряды зашипели на пластекле с той стороны. Один выжег лунку у самого ботинка. Тяжело дыша, Энцо пересчитал своих. Четверо рядом с ним, остальные забились в тень за соседним насосом.

– Раненые есть? – гаркнул Энцо. Никто не отозвался. Молчат – значит, порядок или совсем швах, иначе бы орали как недорезанные.

Энцо сунулся наружу, оценил обстановку и вовремя спрятался. Пока парни из общака стреляли сверху, но это ненадолго. Они спустятся, абсолютно точно спустятся, побоятся палить по системе воздухоснабжения. Потому долго сидеть за насосами нельзя. Надо выбираться, вот только между насосными корпусами слишком большие зазоры, их быстро заметят и подстрелят…

Цокцокцокицок.

Энцо вздрогнул, разблокировал распылитель. Сощурился во тьму по правую руку. Снова этот звук, прорвался даже через стрекот очередей. Такой он слышал, когда спустился в тоннели, но сейчас звук был гулкий, как из трубы.

Велев бабам оставаться на месте, Энцо шмыгнул к стене, стараясь держаться в тени. Выстрелов со стороны общака пока не доносилось, даже когда Энцо мелькнул в открытом пространстве между насосами. То ли бойцы спускались, то ли готовили калибр покрупнее.

Шагах в пятидесяти в стену уходила старая труба диаметром со среднего марсианина. Похоже, стук доносился из нее.

Энцо подобрался ближе. Песок скрипел под ботинками, распылитель скользил в потной ладони. В трубе, в похожей на сажу тьме что-то шевелилось. Не человек, больше человека. Зеленая точка лениво описала дугу и исчезла. Стукнула черная конечность с когтем на конце.

Энцо забыл, как дышать.

«Паук». Мини-версия «паука» выжидала невесть чего в трубе старого воздуховода. В двадцати гребаных шагах от него. В пределах одного прыжка.

Кто-то шевельнулся сзади. Энцо едва не двинул рукоятью распылителя, но, разглядев хромую медсестру, опустил руку. Быстро проверил, на месте ли «паук». Да чего она за ним поперлась?

– Ты куда собрался? – прошипела она и нахмурилась, когда Энцо ухватил ее за руку. Попыталась освободиться, но он не пустил.

– Назад. Медленно, – сказал Энцо одними губами.

– Чт… – Медсестра проследила за его взглядом и затихла. Ее бледное лицо стало еще бледнее, губы задрожали.

Пока «паук» не двигался, но Энцо знал, как он умеет. Видел, как эта дрянь перелетела через два квартала. Поправка – та дрянь была больше, но Энцо был готов откусить себе палец, если эта не умела так же.

Шаг назад. Еще шаг. Внутри все дрожало. Вот сейчас, сейчас бежать. Нет, сейчас…

– Что делать? – прошептала баба, когда они отошли на максимально возможное расстояние. С одной стороны полоса света из зала, открытый выстрелам просвет между насосами. С другой – гребаная инопланетная машина.