ее перевернулось. Его голос звучал так, будто он совершенно не рад ее слышать. Она бы даже сказала, он был раздражен ее звонком.

– Как дела? – все-таки продолжила она.

– Хорошо.

У нее было такое ощущение, что она разговаривает с незнакомцем. На глазах выступили слезы. Неужели это конец?

– Тебе удобно разговаривать? – спросила Лиэнн.

– Не совсем.

Может быть, он и правда занят. Она бы тоже вряд ли хотела, чтобы родители подслушивали ее разговор с возлюбленным.

– Как поживают мама и папа?

– Нормально, – пауза, – слушай, мне надо идти. Я перезвоню позже.

– Ох, хорошо. Пока.

Звонок внезапно прервался, и Лиэнн смотрела на экран в полном недоумении.

Он даже не попрощался с ней.

Он совсем не был похож на того Рекса, в которого она влюбилась. Вдруг ею овладел приступ ревности. Она тут же представила, как он встретился со своей бывшей на улице и почувствовал, что хочет снова с ней сойтись.

В течение одного или двух дней Лиэнн превратилась из жизнерадостной девушки, с широкой улыбкой глядящей в светлое будущее, в абсолютно несчастную.

В «Восходящих звездах» оставалось всего пять участников и два раунда до финала. Она могла бы испытывать счастье, что прошла столь далеко. Но она чувствовала себя абсолютно пустой.

Что на него нашло? Может быть, она что-то сделала не так?

Глава 30

Рекс поспешил завершить звонок, прежде чем скажет что-то, о чем потом может пожалеть, типа «я люблю тебя».

Сейчас явно было не время для разговора с Лиэнн. Ему нужно было самому разобраться в ситуации и обдумать все возможные исходы событий. Что, если ребенок от него? Он точно не стал бы его бросать, он хотел быть хорошим отцом. Если придется вернуться в Гленшону – значит, так тому и быть. Но что тогда делать с Лиэнн?

Справедливо ли сейчас давать шанс их отношениям, если через каких-то пару месяцев ему предстоит переехать из Танглвуда и заботиться о ребенке?

– Я к Джулс, – сказал он, беря ключи от машины со стола в холле, – а затем к своему так называемому другу, чтобы высказать все, что я о нем думаю.

– Думаешь, действительно стоит это делать? – забеспокоилась мать. – Даглас, скажи ему…

Рекс проигнорировал ее вопрос. Он знал, что это неразумно и что родители желают ему только добра, но был ужасно зол на них за то, что те не рассказали ему о Джулс раньше. Это в любом случае было бы для него огромным шоком, но так он не начал бы влюбляться в Лиэнн и позволять их отношениям зайти столь далеко, зная, что ему, возможно, предстоит стать примерным отцом.

А ведь он действительно влюбился. Это было настоящее, искреннее чувство.

Если бы только мама и папа рассказали ему раньше, он бы так не страдал.

Ну, по крайней мере, не так сильно. Все же плохо ему было во многом и из-за чувства предательства. Он осознавал, что его жизнь безвозвратно изменится, как и его отношение к людям, но хотя бы его сердце было бы цело и не страдало из-за Лиэнн.

Он представил ее лицо после того, как так резко завершил разговор, и ему стало ужасно стыдно. Он ненавидел себя за то, что заставлял ее пройти через такие переживания, но попросту не мог притворяться, что все в порядке.

Подъехав к их старому дому, он понял, что выходить из машины не придется. В клумбах копались незнакомая женщина и маленький ребенок, так что он понял, что Джулс все-таки продала и свою часть.

Дин жил всего в нескольких кварталах отсюда, так что Рекс направился к нему. Если и бывший друг тоже переехал, то он всегда мог наведаться к его матери и разузнать о его местонахождении.

К счастью, на подъездной дорожке стояла величайшая гордость Дина – «Фольксваген Гольф», а рядом, к большому удивлению Рекса, была припаркована «Фиеста» Джулс. Рекс глубоко вздохнул. Ему не хотелось этого разговора, но он чувствовал, что должен объясниться.

Он постучал сильнее, чем нужно было, но ничего не смог с собой поделать. Ему не терпелось кого-то ударить. Например, Дина.

Но дверь открыла Джулс. С большим животом и тем самым «сиянием беременности», как всегда отмечают окружающие.

Это сияние тут же пропало, когда она осознала, кто стоит перед ней. Девушка инстинктивно положила руку на свой округлившийся живот.

Возможно, там сейчас находится его ребенок. Его! И Рекс не понимал, что он чувствует по этому поводу.

– Рекс, – сказала она тихо.

В ее голосе слышались одновременно удивление, страх, сожаление и вызов. Хотя, возможно, Рекс придавал слишком большое значение своей персоне.

– Привет, Джулс, – его собственный голос был ровным и жестким. – Дин дома?

– Нет, он на футболе.

Дин обожал футбол. Рекс невольно вспомнил, как в детстве они постоянно гоняли мяч, притворяясь тем или иным культовым игроком. Казалось, что это все было в какой-то другой жизни.

– Заходи, – сказала Джулс, отходя от двери.

Он согласился. Ему не доставляло никакого удовольствия разбираться во всей этой грязи на виду у жителей Гленшоны, уши и глаза которых были повсюду. Наверняка уже завтра по городу поползут новые сплетни, но он отказывался давать им лишний повод.

В доме Дина чувствовалась женская рука. Рекс даже узнал несколько предметов, которые Джулс перевезла из их дома, – зеркало над камином, диванные подушки. Он даже помнил, как они покупали их вместе, и это воспоминание пронзило его сердце болью.

Нет, он не хотел сойтись обратно с Джулс. Если честно, он даже не планировал продолжать общение. Но мысль о том, что его ребенок будет воспитываться в этом доме, доме одного из его лучших друзей, играющем роль отца, вызывала у него отвращение.

– Тут полный кавардак, я знаю… – начала Джулс, но, увидев рассвирепевший вид Рекса, тут же остановилась.

– Не стоит.

Она с трудом опустилась на стул, перенося свой вес на руки. Когда она села, Рекс бросил взгляд на ее распухшие лодыжки.

– Как видишь, беременность – это не только радуга и единороги, – сказала она, увидев, что он смотрит.

– Следовало задуматься об этом перед тем, как трахаться с моим лучшим другом, – резко ответил Рекс, но тут же пожалел об этом, увидев изменившееся лицо девушки. – Прости. Я просто до сих пор в шоке. Если бы ты сказала мне раньше…

– Ты прав. Ты имел право знать. Но я не представляла, как это сделать, – она колебалась, – я до сих пор не знаю. Я думала, что лучше будет притвориться, будто это ребенок Дина. Никто бы никогда