– Где? – поинтересовалась я и оглянулась по сторонам.

– Кончай, придуриваться. В рабочее время ходить в парикмахерскую, это уже слишком! – Гадецкий налился свекольным цветом. Я испугалась, что он лопнет. Он хоть и орёт всё время, но человек-то в принципе неплохой, безвредный.

– Борис Иванович, в какую такую парикмахерскую? – заныла я монотонным голосом, изобразив на лице вселенскую усталость. – Я на промплощадке нашей была. В Коломягах. Вы же знаете, что глаз пастуха увеличивает надои. Вот я сегодня с утра там и придавала ускорение. Одессу к отправке готовим. Всё по графику. Если до новогодних праздников отправим, то в январе можно будет приступить к монтажу на месте.

– Ты мне мозги не крути. А с волосами у тебя что? Или ты, пока в Коломягах прорабу и монтажникам ускорение придавала, от усилий поседела?

Я вспомнила, что сегодня меня бросил муж и в голове закрутились слова старой песни «Поседею, побелею, как земля зимой, я тобой переболею, ненаглядный мой».

– Почему поседела? – я сделала честные глаза. – Я со вчерашнего вечера блондинка. У меня серьёзный повод есть. В Канаду еду, мужа удивить хочу. Вам нравится? – я тряхнула волосами и удивилась собственной наглости. Вот, оказывается, что белый цвет волос с людьми делает! Не даром про блондинок рассказывают всю эту чепуху.

– А на планерке ты почему в других волосах присутствовала? – Гадецкий подбоченился и глянул на меня грозно.

– Борис Иванович! – испуганно запричитала я. – Так меня ж на оперативке сегодня не было.

Нет, всё-таки как удачно он сегодня про нас с Ковальчуком на оперативке ничего не орал!

– Как не было? – в глазах шефа я увидела смятение.

– Так не было. Вы вспомните хорошенечко. Ведь если б я была, вы бы наверняка меня отругали за что-нибудь. Точно?

В этот момент, как назло, в коридоре показался Ковальчук. Он посмотрел на меня одобрительно, присвистнул и поднял вверх большой палец.

– Ковальчук! – Гадецкий развернулся в сторону вновь прибывшего. – Не подскажете мне, где это у нас сейчас Екатерина Андреевна была.

– Так в Коломягах же, – не моргнув глазом, доложил Ковальчук. – Она с утра прямо из дома туда и поехала. Уж очень неудобно, что промплощадка у нас у чёрта на рогах, а офис в центре. Может, как-то попытаться их совместить?

– Промплощадку сюда перенести? – проворчал Гадецкий.

– Это вряд ли нам городские власти разрешат. А вот на промплощадке на базе бытовых помещений отстроить новый административный корпус вполне даже можно. И всем коллективом туда переехать.

– А деньги где взять? У владельцев? Или наше здание продать.

– Нет, здание продавать никак нельзя. Это актив, который только дорожает, его надо переоборудовать под бизнес-центр и заложить в банке за кредит. А на кредитные деньги строить новое здание на промплощадке.

– Господа, товарищи, – вмешалась я в умело развёрнутую Ковальчуком дискуссию, – извините, что мешаю вам деньги прятать. Может, я пойду пока, мне в шубе жарковато тут стоять.

– Иди, Петровская, – усталым голосом разрешил Гад.

Я благодарно посмотрела на Ковальчука и прошествовала в свой кабинет. Может и хорошо даже, что Ковальчук гей, из него со временем отличная подруга получится. Вот только Жанка ревновать опять начнет. Ну и пусть. Мне бы в нашем «Теплоинжиниринге» хорошая подруга, ох, как бы пригодилась.

* * *

Эта дамочка ворвалась в мой кабинет в разгаре предновогоднего аврала, когда до новогодних каникул оставалась всего неделя. Гадецкий торчал в Москве на ковре у важного газпромовского заказчика, а я сидела, зарывшись, носом в бумаги, периодически то отбиваясь по телефону от заказчиков, то рыча в трубку на подрядчиков. План, план и еще раз план! Обычно в конце года он срывается и летит в тартарары. И вот, на тебе! Странная таинственная незнакомка.

Роскошная белая норковая шуба практически до пят, дорогая сумка, великолепные сапоги и усталое измождённое лицо со следами былой красоты. Контраст между одеждой и лицом меня поразил. Картину дополняла давно не закрашиваемая седина. Шмотки свидетельствовали о том, что женщина эта далеко не бедная и к общественному транспорту совершенно неприспособленная. Почему же она так запустила себя?

– Ах, вот ты где засела, кошка драная! – вскричала она дурным голосом, в мгновенье ока подскочив к моему столу.

От неожиданности я сильно вздрогнула и вцепилась руками в подлокотники кресла, подавляя в себе желание заверещать. Мгновенно оценив обстановку, я поняла, что убежать, куда глаза глядят, не представляется возможным. Женщина перекрыла все пути к выходу из кабинета. Выскакивать на снег из окна второго этажа я, пожалуй, еще не была готова.

– Екатерина Андреевна, – жалобно проблеял охранник, выглядывая из-за спины посетительницы. – Я не виноват, они сами. Через турникет шасть… Еле догнал вот.

В дверях, привлечённые воплями и шумом, стали собираться любопытные сотрудники «Теплоинжиниринга». Еще бы! Ведь не каждый день можно увидеть такой концерт прямо на рабочем месте.

– Женщина, вы кто? – собрав волю в кулак, спросила я строго, хотя, конечно же, сразу узнала её по голосу. Это была жена Руденко Сергея Сергеевича собственной персоной. Сомнений быть не могло. Вот только я представляла её милой барышней, а не усталой измученной тёткой.

– Кто я?!!!! Это ты кто такая?!! Теперь, значит, бляндинка? – жена Руденко уперла руки в бока, оглядывая мою причёску. – Маскируешься, сволочь?

Тут только я вспомнила, что и действительно теперь блондинка. Да еще какая! Наверное, в глазах этой несчастной женщины я выглядела, как профессиональная разлучница. Правда, губы у меня рестилайном не надутые и нос не кнопочкой. Так что Мерелин Монро из меня еще та. Но в общем и целом…. Да еще если с ней самой сравнить, сравнение точно будет в мою пользу. Знала бы она, что меня саму недавно бросил муж.

В дверях, расталкивая любопытных, показался Ковальчук. Вечно он является, как чёрт из коробки. Но, надо сказать, в последнее время, эти его появления меня только радуют. Вон, сколько раз он меня уже выручал! Я всё больше и больше стала задумываться, не возвести ли его в ранг лучшей подруги. А то Жанка с утра до вечера вся в работе, а Ковальчук вот он. Всегда под боком. И сейчас, как нельзя кстати подоспел.

– Господа-товарищи, прошу всех разойтись по рабочим местам, цирк уехал, клоуны тоже, давайте, давайте, – последним он выпер из моего кабинета ошалевшего охранника.

– Ты кто такой? – спросила у него грозная женщина.

– Начальник тутошний, – не моргнув глазом, соврал Ковальчук. – Хотите кофе? Или, может быть, чаю?

– Да иди ты со своим чаем, не видишь что ли, мне не до чая. Я лахудру эту сейчас убивать буду, – женщина полезла в свою сумку, и я подумала, что в этот момент мне как никогда бы пригодилась указка Гадецкого. Двинула бы ей указкой по башке и всего делов. А что? Необходимая самооборона. Вот что там у неё в сумке? Вдруг пистолет? Мне стало тоскливо и захотелось залезть под стол. Пожалела даже, что не выпрыгнула в окно. Однако Ковальчук и без указки вдруг ловко выхватил у нервной женщины сумку, таящую в себе неведомую опасность, и резво бросился к выходу из кабинета.