— Слушай, Антон… Пока мы в городе, надо поговорить, — сказала она внезапно.

Прямо сейчас мы под руку шагали главной улицей приграничного городка, будто парочка.

— О чем?

— Ты не хочешь вернуться? Не скучаешь по дому? — спросила внезапно Энжи.

Я только усмехнулся.

— Я же не говорил тебе, что именно делали жрецы до того, как отпустить меня?

Эту тему мы обходили стороной. Седьмая не спрашивала, я не особо распространялся. Мы знали, почему меня выпустили из казематов под Академией, а что происходило со мной, пока я был в плену — уже минувшее.

— Нет, — отрицательно покачала головой Энжи, глядя при этом строго перед собой, — а это важно?

Я набрал в легкие побольше воздуха, пытаясь подобрать правильные слова.

— Единый испытывал мою волю и разум. Весьма любопытным образом.

— Как?

— Он отправлял меня домой, в мой родной мир.

На этих словах Бард даже споткнулась и от падения ее спас только мой локоть, в который она вцепилась мертвой хваткой.

— Что значит «отправлял домой»?! В твой мир?!

— Нет, не совсем, — я был удивлен столь бурной реакцией, — это были иллюзии. Я несколько месяцев провел в плену галлюцинаций, что насылал на меня брат Итан по воле Единого. Там все, что происходило здесь, представлялось как сон… Мол, я получил травму головы и Таллерия, боги, Лу и последние двенадцать, почти тринадцать лет, мне просто привиделись.

— И зачем?

— Не знаю. Думаю, так они пытались меня сломить. Чтобы я согласился на условия Единого.

— Какие?

— Что взамен на источник мы с Лу получим жизнь смертных. И нас он не тронет, — ответил я.

После этих слов Седьмая притихла, переваривая полученную информацию, я же продолжил:

— Так что нет, я не скучаю по дому. Мне семь раз пришлось искать нестыковки в окружающей меня иллюзии, чтобы разрушить ее. И я провел там годы… Лет пять, не меньше. А почему ты вообще спросила?

— Слушай, вся эта история с договором, ты же помнишь, что тебя призвали для Лу как героя? — уклончиво спросила Энжи.

Я утвердительно кивнул.

— Так вот, это все… Короче, еще тогда Матерь искала способы вырваться в Сферу. И одним из способов было поставить мост, выдернуть кого-нибудь из другого мира и связать его с богом тут, в Таллерии. Сложное колдовство, Геора работала над заклинанием сотни лет.

— И я стал этим мостом? — уточнил я.

Матерь, ах ты тварь. С самого начала вся эта история с контрактом и призывом казалась мне мутной, но теперь все начало становиться на свои места.

— Да. Но так как никто не знал, как пойдут дела, выбрали Лу… Всеми забытая, даже без своего храма или алтарного камня, никто бы и не заметил…

— Если бы заклинание Георы разорвало ее на части, — хмуро закончил я.

Энжи только утвердительно кивнула.

— Все так.

— Но ведь у нее получилось. Вот он я, здесь.

— Не совсем. Тебя вытащили из мертвого мира, а он для богов бесполезен, путешествие туда не имеет смысла…

— Ведь Геора хочет больше силы и власти. Править Сферой, правильно?

По лицу Барда было видно, что я прав.

— Ну, может не всей Сферой, — поправила меня Энжи, — но значительной ее частью… Геора, ты же понимаешь, что она древнее, чем кажется? Что ее называют первородной не потому что ее породили люди, как в случае с Лу или со мной, а это она появилась откуда-то и установила первохрам в Сонше. Она знала, что делать…

Голос Энжи с каждым словом становился все тише и тише, и последнюю фразу она произнесла вовсе шепотом, будто боялась, что Матерь ее услышит. Мне тоже стало немного не по себе. Не просто же так Геора рвалась прочь из Таллерии… А что Пал и Фор? Их тоже называли Первородными, как и Матерь, то есть они были тут изначально, якобы правили свежесотворенными Георой миром вместе с ней… Мне даже не хотелось думать о том, что может быть на самом деле правдой, а что — только домыслами.

Это было типичным вопросом, который нельзя озвучивать: если я знаю о существовании Сферы и Источников, если все, что сказал Единый и Энжи правда, то откуда в этом мире взялась Геора? И был ли Единый таким же «первородным» богом, или его породила вера людей его родного мира? Слишком много запретных вопросов, на которые, на самом деле, даже ответа знать не хочется.

Слова Барда многое расставили по своим местам. Отсюда и «забота» богов, отсюда и слежка. И дело даже не в Едином, хотя довольно быстро этот безбилетник стал всеобщей проблемой. Нет. Они наблюдали за мной, Геора наблюдала за мной, потому что я был ее подопытной крысой. Как и Лу. Матерь хотела убедиться, что ее «мост» стабилен, что она сама может безопасно пользоваться подобным заклинанием. Что ее остановило? Видимо, исключительно пришлое божество. Нельзя пробивать ткань мироздания и протаптывать тропы в другие миры, если у тебя дома поселился неизвестно кто. И у этого кого-то не самые дружелюбные намерения.

Ужинали мы с Энжи в относительной тишине, не возвращаясь к вопросам, которые были подняты днем. Я чувствовал вину, исходящую от Барда: именно она была приставлена ко мне как соглядатай, именно она отчитывалась Георе о том, что ее подопытная крыса-счетовод еще жива. Я не мог винить Седьмую за это. Все же, в то время я был для нее просто смертным, хотя она и прониклась ко мне симпатией в определенный момент. И еще эти слова у костра о том, что она не всегда была богом? У меня проскальзывали крамольные мысли о том, что каждый бог, кроме тройки первородных, когда-то был человеком, а после смерти вознесся до состояния бессмертного, но это было настолько… дико? Наивно? Напрямую я у Энжи никогда не спрошу, но учитывая поведение Седьмой, думаю, она и в самом деле была когда-то рыжеволосой красавицей, что зарабатывает на жизнь песнями и игрой на лютне. Только как давно это было? Пять, десять, пятнадцать тысяч лет назад? Прогресс в Таллерии встал на месте, этот мир особо не менялся с течением времени, застряв где-то в невероятной смеси раннего и позднего средневековья. Проклятые боги…

Наутро мы отправились в путь к столице Токонской Империи, славному граду Апахабасу. Судя по рассказам Энжи, это был натуральный мегаполис, даже без скидок на местные реалии. Если верить Седьмой, то в Апахабасе проживало не менее миллиона человек — умопомрачительная цифра для этого мира, и это если не брать в расчет пригороды. В столице Империи постоянно кипела торговля, работа, а сам город, казалось, толком никогда и не спал, притягивая к себе авантюристов со всей Империи, а также артистов, ученых и прочих людей, которые могли хоть как-то найти свое место в жизни именно в таком кишащем муравейнике. По сути, я прожил всю жизнь на Таллерии на задворках цивилизации: токонцы справедливо считали Гонгорское Королевство пусть и крупным, но диковатым краем, а уж Клерия, Париния и прочие страны востока были совершенно незначительны на фоне величия их родного государства.